Тогда оно умрет.
Это вряд ли. Они никогда не умирают.
Но боль они чувствуют.
О ком это они? О том монстре, которого поймали охотники? Убить его не удалось. Поранить его тоже было практически невозможно. Хоть Ангус и отдал указ выпотрошить его, это было мало осуществимо. Ножи лишь скользили по плотной шкуре, не царапая ее. Зато чудище смеялось, плевалось огнем, а потом вдруг запело. От его песни закружилась голова, и зазвенело в ушах, и вдруг чей-то голос позвал.
Иди ко мне, Глория! Хочешь стать моей возлюбленной и жертвой?
Голос проник в мозг. Он не принадлежал твари. Другие его не слышали. Только Глория. И вот она уже не в зале, где потрошат живую чудовищную дичь, а на поле, где танцуют крылатые девы в венках из цветов, названия которых она не знает. Кто-то из хоровода протягивает ей руку. Вместо ногтей на руке у него золотые листики.
И всё! Видение испарилось. Она снова очутилась в зале пира, как будто с небес на землю упала. Кто-то из охотников взял вместо ножа серп. Вот серпа чудище испугалось и завыло не своим голосом.
Вы не имеете права использовать оружие Алаис, завопило оно. Только она имеет право нас им пытать. Есть закон, что никто кроме нашего лидера не может нас карать.
Но охотникам на закон было наплевать. Однако серп вдруг завибрировал в руке рыцаря, как живой, и впился ему в плечо. Лезвие легко прошло сквозь плотный доспех и вонзилось в плоть. Брызнула человеческая кровь и смешалась с лужей крови чудища на полу. Рыцарь закричал от боли. Это отвлекло его товарищей. Выпотрошенное чудище воспользовалось этим и вывернулось.
Глория не могла поверить, что оно со вскрытым брюхом запросто спрыгнуло со стола, попутно теряя кишки. Кстати его разрезанное нутро от капель человеческой крови, попавшей на него, моментально срасталось.
Люди редкостные твари, прогнусавило чудище, опасливо оглядываясь на рыцарей.
Глория и сама была не прочь обозвать охотников живодерами. Как можно мучать живое существо, пусть даже чудовищное? Она отошла с дороги, что б оно беспрепятственно сбежало, но его окровавленная лапа всё равно оставила отпечаток на ее шлейфе. Оттиск когтистой лапы напоминал печать на парче. Теперь это уже не отстирать даже самым усердным прачкам. Ну, ничего, это платье у нее не последнее.
Чудище подмигнуло ей одним светящимся красным глазом и было таково. Оно даже до распахнутого окна не дошло, а вскарабкалось вверх по шторе и дальше поползло по потолку. В него стреляли из арбалетов, но оно лишь показывало раздвоенный язык. Больше его не поймать.
Испуганная Дженет заплакала. А Глория не могла прогнать ощущение, что чудище до сих пор смотрит на нее с пиршественного стола. И от его взгляда по телу разливается тепло, будто она снова стоил на лугу, полном фей, а чьи-то руки, покрытые острыми золотыми листиками, ласкают всё ее тело, оставляя царапины. Ласка похожа на пытку, но ради того, чтобы ощутить ее, стоит умереть.
Если моему народу с вами неуютно, то и я ухожу, женщина, похожая на призрак, развернулась лицом к окну. За ее спиной точно вздымались полупрозрачные белоснежные крылышки. Пышное платье было похоже на свадебное, а тиара на царскую. Амаранта, если только это была она, напоминала королеву фей. Сверкающий шлейф скользил за ней по темному пространству.
Амаранта! окликнула Глория и пошла за ней, но Ангус схватил ее и крепко прижал к себе.
Как ты смеешь! Глория хотела возмутиться, может даже дать ему пощечину. Он такой наглый, даже не хочет позволить ей пойти за кузиной. Глория глянула вниз и ахнула. Оказывается, она чуть было не шагнула в распахнутое окно, расположившееся высоко над крепостной стеной. Она бы разбилась. Ангус спас ее от неминуемой смерти.
Только вот разъяснять ей, что тут только что произошло, он не собирался. А в разъяснениях она более чем нуждалась.
Ты случаем не целительница? неожиданно осведомился Ангус. В целебных травах не разбираешься?
Нет, Глория с ужасом смотрела, как ее подол пропитывает кровь, растекшаяся по полу. Тут так много покалеченных. А лекаря, судя по всему, в замке нет. Ангус бормотал что-то о том, что зря испортил отношения с целителями из ближайшей деревни.
В селе неподалеку живут отличные знахарки, но все они немного ведьмы, сокрушался он. А ведьм только пусти к себе на порог, потом хлопот не оберешься.