Высочайшим указом? удивился Соколов. Высочайшим?
Именно так, Степан Елисеевич. Сама вседержавная и всемилостивейшая матушка государыня Екатерина Алексеевна повелела сие следствие учинить. И контроль за ним будет из самого Петербурга. Генерал-прокурор Сената Глебов за сим делом станет надзирать. Ответственность велика!
Ответственности я не боюсь, Федор Петрович.
Дак кто сомневается, Степан Елисеевич. Кому сие дело и поручать окромя тебя. Ты честен и дело превыше всего ставишь.
Недавно вы мне с начальником канцелярии иное говорили.
Дак кто старое помянет, Степан Елисеевич, тому глаз вон. Так в народе говорят. Чего прошлое ворошить? Дело надобно делать.
Они вошли в кабинет начальника канцелярии, и сам Бергоф встретил Соколова и приветственно с ним раскланялся.
Рад, что под моим началом служит такой чиновник как вы, Степан Елисеевич, произнес статский советник. Считаю, вас лучшим по следственной части чиновником юстиц-коллегии. И уже написал представление и ходатайство в канцелярию Сената и о награждении вас орденом Святой Анны6.
Благодарю за высокую оценку моих скромных трудов на благо отечества, ваше высокоблагородие.
Вам поручается важное дело! Важнейшее! Ибо повеление об этом следствии нисходит от самой императрицы Екатерины Алексеевны.
Готов выполнить все повеления матушки государыни, ответил Соколов.
Дело сие касаемо помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой, особы известной и в Москве. Её связи при дворе и здесь в городе весьма и весьма обширны. Знаешь ли об этом?
Как не знать. О Салтыковой наслышан. Помещица роду знатного, с царями в родстве состоящего.
Все так. Дарья Николаевна и знатностью и богатством судьбою отмечена. А за дело взяться не побоишься ли?
Коли долг требует, то дело нужно разбирать, невзирая на чины.
Дело страшное, сударь. Вот бумаги, что тебе следует почитать. Все архивы будут в твоем полном распоряжении. И ты получишь право допросов дворни Салтыковой и всех кого нужно. На то имеется именное повеление матушки императрицы. Доложи, Федор Петрович, начальник канцелярии кивнул надворному советнику.
Помещица Салтыкова Дарья Николаевна в девичестве Иванова, вдова ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова, умершего в 1756 году, обвиняется в том, что она собственноручно, или через своих ближайших слуг замучила до смерти больше сотни крестьянских душ. Дело дошло до государыни, и генерал-прокурор Глебов повелел назначить следствие по сему делу приставив к нему лучших чиновников юстиц-коллегии. И здешний прокурор Сыскного приказа Хвощинский передал дело нам. Ибо сие как раз по нашей части.
Но, я слышал, что на Салтыкову поступали уже и ранее многочисленные жалобы, проговорил Соколов. И дел по этому поводу никто не заводил. Разве не так?
В имении Салтыковой умирали её крепостные, и дело было сочтено личным делом помещицы, ответил Дурново. Эти крестьяне подлежат юрисдикции поместного суда и как крепостные надзираются помещицей. Ведаешь ли о том, Степан Елисеевич?
Ведаю, господин надворный советник. Крепостной это принадлежащий помещику на основе права крепости, по которому помещик распоряжается личностью, трудом и имуществом принадлежащего ему крепостного. Но помещице не дано права жизни и смерти, парировал Соколов.
Эх, Степан Елисеевич, прервал его Дурново. О чем ты говоришь! На Москве ежедневно крепостные людишки помирают, и ежели каждое такое дело рассматривать, то у нас никаких людей не хватит. В городе свободных мещан и купцов грабят лихие люди. Разбойные ватаги по большим дорогам озоруют. А ежели каждого умершего крепостного разбирать, то мы и вовсе задохнемся. Но дело Салтыковой на виду у самой государыни. И расследовать его стоит со всем тщанием. Ты, Степан Елисеевич, поначалу здесь все проверь и дворню допроси, а затем отправляйся по деревенькам Салтыковой и там все доподлинно вызнай.
Дело непростое, господин надворный советник. Не одному же мне им заниматься. Да и мешать поди станут?
А то как же? ухмыльнулся Федор Петрович Дурново. Но это тебя не испугает, Степан Елисеевич. Ты прошлое дело противу генерала Лопухина без почитания чинов вел. И также жаловался, что мешают тебе.
Я подберу тебе помощника, господин коллежский секретарь, сказал Бергоф.
Как прикажете, ваше высокоблагородие.