Когда бургерная начала обретать черты семейного ресторана (в плане потребления, а не владения), мыслить с фамильных позиций братьям было уже поздно. Максимум на что хватило их таланта присадить в корпорацию своего третьего виртуального брата Рональда МакДональда. Клоуна по профессии. И то не на позицию члена совета директоров или директора по развитию, а на позицию наемного персонала. Хотя и в статусе posterclown. Никаких реальных родственников в совет директоров они не посадили, да и не могли. Потому что этот процесс начинается за десять лет до успеха, а они такие объемы планирования не обрабатывали.
Но и клоуна руководство компании сделало мальчиком для битья и объектом критики. Именно сам клоун становится объектом политической сатиры, стал прообразом клоуна Пеннивайза (возможно, роман Стивена Кинга проплатили именно конкуренты МакДональдса), и прочим образом снискал не только радостную, но и дурную славу.
Братья МакДональды же получили после всей этой истории только свою стартовую бургерную, но им было запрещено использовать в названии свое last name. Это обычное дело у простачков без фамилии даже фамильное имя можно без всяких опасений увести. Случаев миллион
VIII
на Forbes вышла статья под названием «Ничего личного. Рейтинг богатейших семей по версии Forbes 2018», в которой большей частью описываются проблемы, с которыми столкнулись миллиардеры, так и не приступившие к строительству фамилии. Отчётливо видно как отсутствие фамильной легенды и мифоритуального туннеля сказывается на их единстве.
1. Две семьи из десяти распались. Братья Ананьевы разделили активы, так как их, по сути, ничто фамильное не связывало. Только общие дела, по которым не смогли договориться. Братья Магомедовы уже полгода сидят в СИЗО Лефортово: украли 2,5 миллиарда бюджетных денег. Но важно не это, а то, что тоже не смогли разделить активы «Суммы», записанные на одного из братьев, пока другой был сенатором.
2. Разваливается клан Гуцериевых. Один из членов Михаил Шашханов угробил Бинбанк, который перешёл под контроль государства. Разлад там сейчас, говорят, глубокий, переживут или нет не понятно.
3. Отец и сын Гапонцевы не в ладах. Строили бизнес вместе, теперь 10 лет живут в разных частях света и практически не видятся (ситуация атипичная: не сын уехал в Штаты, а отец; а сын тут недвижкой занялся).
4. Уже полгода наследники Бориса Зубицкого не могут договориться и делят наследство. По новостям информация скудная, но ощущение, что сами не знают кто какую роль займёт в семейном деле. Что тоже влияет не в плюс на перспективы семьи.
Другими словами, они не навсегда. Все они сойдут с исторической арены, так как их семейная антропоструктура не соответствует инфраструктуре бизнеса. Распродадут, потеряют, развалят. Так что сейчас в в топе-10 две вакансии на великую фамилию, а через некоторое время все места освободятся;)
IX
Распространению буквы «ё» в XVIII XIX веках мешали социальные границы, которые возводило высшее сословие. Люди фамилии выделяли себя тем, что дистанцировались от определенного типа произношения. То есть было широко распространено в то время отношение к «ёкающему» произношению как к мещанскому, речи «подлой черни», тогда как «церковный» «е́кающий» выговор считался более культурным, благородным и интеллигентным.
Буква «ё» играла очень важную, если не ключевую роль в сословной идентичности человека. Рудиментом этого мы наблюдаем выражения «ёбаныврот», «ёптвоюмать», «ёбта» или «ё-мое», которые употребляются низшим сословием чуть ли не через слово. Поэтому понятно почему появление в письменном обиходе новой буквы вызвало отпор со стороны блюстителей границ языка.
Этот отпор осуществлялся до революции. Позже Декрет за подписью советского наркома просвещения А. В. Луначарского, опубликованный 23 декабря 1917 года, среди прочего, гласил: «Признать желательным, но необязательным употребление буквы ё». Особенно показательна его позиция, если вспомним, что Луначарский бастард действительного статского советника Александра Ивановича Антонова (18291885). Отчество, фамилия и дворянское звание получены Луначарским от усыновившего его отчима Василия Фёдоровича Луначарского.
Сегодня русскоговорящее сообщество большей частью выбросило «ё» из языка, не употребляя ее, подсознательно считая дурным тоном и мещанством. Даже слова типа «е-мое» пишут через «е». Букву защищают только grammarnazi и литературные фрики вроде Фигель-Мигель. Но если мы посмотрим на защиту буквы «ё» не с точки зрения ее необходимости в языке, а с точки зрения поддержания социальных границ, то она оказывается крайне нужна.