Отличная новость.
Тут главное было успеть произнести свой текст максимально быстро, пока клиент готов слушать:
Ага. В случае полной потери трудоспособности, то есть стопроцентной инвалидности, вам полагается ежемесячная выплата в размере четырех тысяч шекелей. И время ожидания первой выплаты всего четырнадцать дней, а не три месяца, как раньше!
Звучит оптимистично.
Ага. Но и это еще не все! В случае производственной травмы вам полагается сделать анализы в течение семидесяти двух часов, а не трех суток, как раньше.
Это, видимо, пункт для идиотов.
Теперь, когда разговор завязался, важно было держать клиента на крючке как можно дольше.
Ага. Но и это еще не все! У вас кто-нибудь раком болеет?
Вроде нет.
А вы?
Тоже вроде.
Ну, ничего. Я подпустила в голос капельку сочувствия. Если вы заболеете раком, то вам полагается и это только в нашей страховой компании, учтите, вам полагается бесплатный волонтер, который будет сопровождать вас на всех процедурах и даже заполнять за вас документы!
Очень заманчивое предложение.
Ага. Но и это еще далеко не все! В случае смерти все расходы по транспортировке трупа мы берем на себя!
Супер! И сколько стоит это удовольствие?
Ага! Вот момент моего триумфа! Главное, чтобы не соскочил.
Всего семьдесят девять шекелей в месяц! Только сейчас и только два дня! По самой привлекательной цене! ору я совершенно ошалевшим от счастья голосом. Мало кто дослушивал мой текст до этого момента. Ну, что?
Ничего.
Берем?
Ни в коем случае.
Почему? Тут я понимаю, что меня ожидает очередной облом.
Меня один пункт смущает.
Какой же?
Вот про транспортировку трупа.
И что же вас смущает?
Вы чей труп будете транспортировать?
Такого поворота сюжета я не ожидала.
Ваш, наверное, неуверенно говорю я.
Вот это мне и не нравится.
А что вас не устраивает?
Да за такие деньги я еще поживу!
Через четыре дня я опять сидела напротив блондинки с длинными ногтями. Она, как и в прошлый раз, встретила меня невидящим взглядом.
Заполняйте анкету.
Уже заполняла три раза.
И что?
И ничего. Не могу я на телефоне работать.
Почему?
Стыдно.
Блондинка хмыкнула и впервые взглянула на меня с интересом. В ее глазах я прочитала что-то, напоминающее удивление.
Пока ничего нет, сказала она после долгого раздумья. Может, ты еще что-нибудь умеешь?
Я погрузилась в размышления.
Вспомнила! вдруг меня осенило. Я в армии фельдшером служила. Может, это как-то поможет?
Вряд ли, охладила мой пыл блондинка, но надежда есть.
Я вышла из бюро в самом угрюмом настроении. Денег не было, работы тоже, да и перспектив не просматривалось. Я села на лавочку в парке и развернула бутерброд с колбасой, который взяла из дома. Есть не хотелось. Хотелось плакать.
Скверик, где я оплакивала свою незадачливую жизнь, зажатый огромными многоэтажными офисными зданиями, находился в центре города. День выдался нежаркий, что редко бывает. Дул несильный, но ощутимый ветерок. Листья на деревьях колыхались ему в такт, голуби деловито хлопали крыльями, курлыкали, догоняли и клевали друг друга. Желторотые скворцы, скрытые между акаций и баухиний[1], щебетали на разные голоса, заливались трелями и свистом, изредка высовывали свои черные головки и исполняли бесплатные сольные концерты для всех желающих. Солнце светило деликатно, как будто чуть застенчиво выглядывая из-за широких ветвей сикоморы, просачивалось сквозь яркие желтые мимозы, играло на огненных цветах красной акации.
Прилетела колибри с синей головкой. Она воткнула длинный клюв в цветок бугенвиллии и зависла на несколько долгих секунд. Я смотрела на ее крохотное тельце, блестящую головку, трепещущие крылышки с завистью и тоской ведь это красочное и разнообразное буйство жизни не имело ко мне совершенно никакого отношения. Я чувствовала себя подавленной и несчастной. Моя жизнь была абсолютно бессмысленна и пуста.
У заливающегося в песне дрозда, у ползущей по земле улитки, у цветущего куста жимолости было какое-то тайное предназначение. У меня же не было никакого.
Настало время обеда. Офисные работники начали потихоньку, тонкой струйкой, вытекать из огромных сверкающих зданий. Высокие женщины на тонких каблуках, с развевающимися по ветру волосами, придерживая дорогие сумки, засеменили в соседние ресторанчики.