В августе началась уборка хлебов и всё взрослое, трудоспособное население, поголовно женское, с утра и до позднего вечера работало в полях. Из мужчин в деревне оставались одни старики, но и они заняты были разными ремонтными работами, даже мой прадед по отцу, в свои 96 лет, занимался ремонтом инвентаря, упряжи, повозок всего того, что выходит из строя от напряжённой работы.
Глава 2. 1941 год. Раскаты войны
А издалека уже были слышны раскаты войны. Вскоре через деревню начали проходить отступающие части красноармейцев, сначала группами с командирами, при оружии. Потом и группами, и в одиночку с оружием и без оружия. Говорили, выходим из окружения Смоленского котла.
В конце августа отступающие красноармейцы осторожно заходили в деревню боялись, что в деревне уже могут быть фашисты, а потом, расспрашивали что нам известно об их нахождении. В деревне мало что знали о ситуации в округе, но по возможности, старались помочь всем, чем только могли: и одеждой, и продовольствием, если они просили об этом. Объясняли, как пройти лесами, минуя крупные населённые пункты и дороги.
Мне очень хорошо запомнилась одна из последних групп, в ней было 7 человек. Среди них выделялся сержант, вооружён он был не обычной винтовкой, а какой-то другой, ствол винтовки заканчивался утолщением, похожим на корзиночку. Как я узнал позже, это была полуавтоматическая десятизарядная винтовка Симонова. А запомнил я это потому, что к этому времени уже стало известно: фашисты взяли Волоколамск. Бойцы из этой группы решили выходить к фронту без оружия, переодевшись в гражданскую одежду. Переодевались они у нас в старую одежду моего отца и его братьев. Оружие закопали в овчарне, в сухой навоз. Сержант был не русским, похоже, как я понимаю теперь, туркмен или таджик, но на русском говорил хорошо. Он переодеваться отказался и винтовку не оставил, сказал: «Пойду так, как есть, повезёт дойду, не повезёт приму бой».
Может показаться, что я подробности выдумываю, так как мне не было ещё восьми. Но помню всё дословно, даже то, что товарищи его уговаривали оставить здесь в деревне свои документы и тем более партбилет, но он отказался. Про партбилет я тогда уже знал, партбилет был у моего дяди, брата моей мамы, он был участником войны с финнами, там вступил в партию и гордился этим.
Дошли они до своих или нет, не знаю, но всё происходило у меня на глазах. Я сам был участником, так как доставал из кладовки, по указанию мамы, эту одежду, в которую они переодевались. Соседка пригрозила маме: «Вот придут немцы, расскажу, что помогаешь коммунистам, они тебя и повесят!» Почему она не любила нашу семью, я не знаю, может потому, что мы пустили в дом ту самую цыганскую семью, которая ушла из табора, цыган в деревнях не очень то любили.
Глава 3. 1941 год. Сентябрь. Фашисты
Впервые фашисты появились в нашей деревне 7 сентября. Этот день я запомнил хорошо, было воскресенье, и мы с сестрой были дома, а не в школе. Я первого сентября пошёл в первый класс, а сестра во второй. Проучились мы всего одну неделю. Взрослых в деревне не было, как я уже говорил, шла уборка хлебов. День был тёплым и солнечным, и почти все ребятишки были на улице, мы во что-то играли с мячами. Было около по полудни, когда мы увидели со стороны деревни Тупицино к нам приближается что-то странное и тащит за собой огромный хвост пыли.
Немцы приехали на машине, у которой вместо задних колёс были гусеницы. В машине находилось 4 человека. В деревне, вообще, никогда, не видели каких либо машин, кроме тракторов, поэтому мы с удивлением смотрели на это «чудо юдо»!
Из машины вышел офицер и на ломанном русском, тыча пальцем в какую-то бумагу, как я узнал потом, в карту, показывая рукой в сторону реки, спросил: «Это Дёржа? А где Сукромля?»
Мы догадались, что он спрашивает о наших речках и ответили: «Сукромля в другом конце деревни». Он что-то записал и сел в машину. Она развернулась и тронулась, но тут в соседнем дворе, почему-то завизжал поросёнок, машина остановилась, из неё вышли двое этот офицер и солдат. Они подошли к дому и стали стучать в двери, но там никто не отвечал, так как взрослые были в поле, а дома были двое маленьких детей. Старшему было, наверное, годиков пять, а может даже меньше, точно не помню. Не дождавшись ответа на стук, офицер что-то сказал солдату, тот сходил к машине, принёс и подложил то, что принёс под дверь. Нам офицер что-то сказал и махнул рукой, чтобы мы уходили, мы отошли. Офицер с солдатом зашли за угол дома. Почти сразу прогремел взрыв, дверь сорвало, солдат вошёл во двор, раздался выстрел.