«Вопрос твоей службы» было в телеграмме.
Николаи застал Вернера в канцелярии полка. Он рассматривал небольшую картину, рядом по стойке «смирно», стоял рядовой.
Ты занялся живописью? усмехнулся Николаи, здороваясь с майором Мирбахом.
Наш полк обзавёлся собственным художником, ответил тот, кивнув на рядового. Вернер фон Мирбах положил картину на стол: Это рядовой Гитлер. Он подданный Австро-Венгрии, но отказался служить в своей империи, а изъявил желание воевать в армии кайзера. Адольф Гитлер подал прошение королю Баварии Людвигу II, и тот разрешил ему служить в любом баварском полку. Гитлер захотел поступить в наш полк.
Чем обусловлено ваше желание служить именно здесь? поинтересовался Николаи.
Шестнадцатый полк полностью набирается из добровольцев, господин майор, вытянувшись «во фрунт» отрапортовал Гитлер, а тот, кто отправился воевать добровольно, лучше осознаёт свой долг перед Германской империей, чем мобилизованный солдат.
Разумно, кивнул Вальтер Николаи. Он подошёл к столу Мирбаха, посмотрел на картину, повернулся к Гитлеру: А почему вы отказались воевать за Австро-Венгрию? Мы же союзники, и у нас общие враги.
Не желаю воевать за империю, в которой как в помойном ведре немецкая кровь перемешана с кровью евреев, чехов и поляков. От такой каши скверно пахнет. В Германской империи всё ясно и понятно, одна империя, один народ.
У нас тоже живут евреи и поляки, улыбнулся Вернер фон Мирбах.
Но здесь они знают своё место! резко ответил Гитлер. Он перестал стоять навытяжку: Шесть лет назад, я поступал в Венскую художественную академию, но преподаватель еврей забраковал мои картины. И всё это для того, что бы отборочный тур прошёл еврей, а не чистокровный немец! В Австрии евреи всем навязывают своё мнение: в искусстве, архитектуре и литературе. Я не желаю проливать кровь за интересы такой империи!
Надеюсь, что вы будете храбро воевать за Германию, улыбнулся Николаи.
Да господин майор! вновь вытянулся по стойке «смирно» Гитлер. Он посмотрел на Мирбаха и продолжил: Только позвольте заметить, что умение чётко маршировать, вряд ли мне понадобиться на войне. А две недели, которые я нахожусь в полку, занимаюсь только тем, что марширую по плацу.
Вы не правы рядовой, майор Мирбах, убрал в шкаф картину Гитлера, умение чётко выполнять команды, прививает новобранцу основы армейской дисциплины. Вдобавок, занятие маршировкой делает солдата более выносливым. Наш полк с первого дня войны на Западном фронте. В Лотарингии он столкнулся с частями седьмого французского корпуса. В боях возле канала Рейн Марна, полк смог захватить двенадцать орудий и взять в плен двести французских солдат и офицеров. За два дня ожесточённых боёв, убитыми и раненными потеряно до трети личного состава, однако полк выстоял и не отступил, нанеся урон врагу. Впечатляющая победа! Но чтобы дойти до неё, полку пришлось совершить многодневный переход, от которого двадцать процентов нижних чинов угодили в лазарет: одни до крови стёрли ноги на марше, другие отравились, обожравшись груш и яблок во французских садах. Потери полка от кровавых мозолей и поноса точно такие же, как и в битве с врагом. Это немыслимо! Потому рядовой знайте, время вашего обучения здесь не пройдёт даром. Вы отправитесь на фронт опытным воином, а не пушечным мясом. Теперь идите.
Есть! Адольф Гитлер отдал честь и вышел из кабинета.
Позволь поздравить тебя с новым назначением, Николаи протянул руку Мирбаху.
Спасибо, тот пожал руку друга. Майор Мирбах улыбнулся: Честно говоря, я сильно возмущался, когда полковник Лист объявил мне, что на фронт с полком я не иду, а остаюсь муштровать новобранцев. Даже козни старика Листа усмотрел в этом, однако как выяснилось он здесь ни при чем. Это умные головы у вас в Большом Генеральном штабе решили так.
Между прочим, я первый, кто узнал о твоём назначении начальником оперативного отдела в штаб первой армии, потому что как раз находился в кабинете Мольтке19, когда он подписывал приказ.
Понятно, Вернер фон Мирбах достал портсигар. Он угостил папиросой Николаи: Когда меня вызвали в Берлин чтобы объявить о назначении, я заходил к тебе в отдел, но мне сказали, что ты в Дюссельдорфе. Вот и пришлось вызывать тебя в Пассау, однако поверь, дело того стоит.
В железнодорожном вагоне, глядя на мелькающие за окном поля и рощи, Николаи вспомнил философские размышления своего приятеля доктора Блау: