Со знанием дела я взвесил в руке топор.
— В самый раз!
— Вот и отлично, — сказал Бродир, переходя от меня к другим гребцам. Я с теплотою подумал о нем: вождь он, что ни говори, хоть куда. Видит насквозь каждого, понимает, кто чего стоит. Теперь он считает меня своим.
— Мужик что надо, — поделился я со Скегги. Тот кивнул с беззаботным видом.
— За стариком стоит пойти. Особенно если тебе все равно, куда направиться.
Вечерняя звезда замигала в той стороне, где скрылось солнце, когда Бродир закончил свою проверку.
— Поди сюда, Видсид, — позвал он, вскарабкавшись на кормовую полупалубу. — Готова ли песня?
— Да.
Голиас подошел к Бродиру, и тот обнял его за плечи.
— Только без этих чертовых кеннингов, которые не понимает никто, кроме сумасшедших и самих сочинителей, — предупредил он.
— Все будет как надо, — пообещал Голиас, — вели им грести.
Загребные наклонились вперед, и я был одним из них. Первые гребки были медленными и короткими, пока наконец корабль не заскользил по воде. Когда мы начали грести с большим размахом, Голиас запел:
Град на востоке велел
Агамемнон с землею сровнять:
К западу, в милую Грецию, он устремлялся душой.
Благо и зло носят маски, которые нам никогда не сорвать:
Спешил от войны он, мнилось ему, к мирной жизни, домой.
Родич наставил ему рога — и спешил он к смерти своей,
Но гребцов, над веслами согнутых, криками он подгонял:
— Веселей!
Докрасна раскалите уключины — и вперед, скорей, эге-гей!
На востоке от Ингсела Одноглазого лишилась жизни его родня —
На западе он рассчитывал сквитать утрату свою.
Есть победители, есть побежденные — только Вирд не знает смертного дня:
Ингсел суда направил к Эрину, странствуя в дальнем краю.
Славный Конэр ему покорится, но не ведал судьбы он своей,
Зная только, что должен разить и разить еще свирепей:
— Докрасна раскалите уключины — и вперед, скорей, эге-гей!
Стемнело, и лицо Голиаса сделалось неразличимым. Я целиком отдался гребле. Невидимый голос, приходящий из темноты, полностью овладел нами. Загребные ускорили темп, команда следовала за ними. Голиас понимал, что к чему, и забота оставила меня. Человек, которому постоянно угрожает опасность, привыкает к мысли о смерти. А у меня есть определенная цель — достигнуть берега, и это не так уж плохо.
К востоку от О. ван Кортландта простиралась исхоженная земля.
К западу карта — белое сплошь пятно.
Узнают свой жребий только броском костей, — и на борт корабля
Ступил он, стремясь к Гинунгагапу, готовый пойти на дно.
Он вернется туда, откуда отплыл, — по удачливости своей,
Но манило его неизведанное — чем таинственнее, тем сильней:
— Докрасна раскалите уключины — и вперед, скорей, эге-гей!
Мне понравилось, как действовал ван Кортландт. Нужно смело бросаться вперед — а там будь что будет. В силу обстоятельств я выбрался на правильный путь. Интересно, какое королевство отвоюет Бродир? Не поселиться ли мне там, если уж так сложилось, что я оказался на его корабле? Я был достаточно искушен в дипломатии и понимал, что лучше всего держаться на глазах у шефа. Он уже приметил меня, и, возможно, я сделаю приличную карьеру.
Голиас пропел несколько строф, и еще несколько, и опять повторил все снова, пока мы не стали грести изо всех сил. Теперь мы бы уже не могли сбавить темп по своей воле. Мы только могли выдохнуться и замедлить обороты, словно уставший механизм. Я уже стал подумывать, что будет дальше, но тут корабль заскрипел днищем по песку.
— Давай! — крикнул Бродир. — Нажми еще разок, и — сушить весла!
Мы причалили к берегам Романии.
5. День и ночь
Мы высадились и пошли к берегу вброд. Все были вооружены, но никто не напал на нас.