Не найдя и следа на земле, Славми́р взял брата за плечо и сказал:
Идем к Солло́хе!
Солло́ха была ведуньей их поселка.
Видимо, Доброми́р устал после похода, раз ему мерещатся чуждые, погасила переносной вещий очаг ведунья. Я не чувствую никакого чужого присутствия вокруг нашего рода.
Странно, нахмурился Славми́р.
Не то, что бы я устал, но Доброми́р мотнул головой. Бабка Солло́ха, я ее видел вот так, как тебя. Отчетливо!
Я поняла, что она молода, красива, простоволоса в зеленом цвете, и изумрудноглаза. А наряд на ней каков был? спросила ведунья.
Наряд?.. Доброми́р задумался. Желто-солнечный с розовыми оборками сарафан и белоснежные широкие рукава.
Ведунья с сомнением прищурилась.
Откуда ты знаешь такое одеяние? настороженно спросила она. У тебя были мо́роки? Может, ты становишься у́мроком?
Ты о чем? не понял Доброми́р.
Славми́р неодобрительно посмотрел на младшего брата.
Да не было у меня никаких мо́роков! вдруг взорвался молодой воин. Что ты на меня наговариваешь?! Говорю же, видел я ее сегодня впервые! И смотрела она на меня с улыбкой
С какой улыбкой? тут же спросила ведунья.
Доброми́ра передернуло. Нет, улыбка была обычной, легкой, немного застенчивой, но почему-то от нее пробежал холодок по спине.
Опасной ответил Доброми́р.
Ведунья закрыла глаза, долго выдохнула, после чего посмотрела на парня мягким взглядом.
Ступай, Доброми́р, отдохни, а я подумаю сказала Солло́ха, указав братьям на дверь.
Почему она так отреагировала на описание одежды той зеленоглазой? направляясь в сторону дома, глядя себе под ноги, спросил у Славми́ра Доброми́р.
Не знаю, брат, ответил тот, но думаю, она уже пошла к отцу
Я не у́мрок! разозлился Доброми́р.
Так никто тебя в них и не записывает, успокаивающе похлопал по плечу брата Славми́р.
Проходя улицу, сквозь которую на окраине и увидел чуждую, Доброми́р еще раз глянул в ту сторону, но там никого не было.
Ладно, иди домой, а я отца навещу, усмехнулся Славми́р и братья стукнулись кулаками на прощание.
Дома ничто не добавило радости: пища была безвкусной, баня не оживляющей. Доброми́р ушел на сеновал и завалился спать.
Мироди́р, твой сын может стать у́мроком понизив голос, сказала Солло́ха, обращаясь к главе рода Добросла́вов.
Ты предрекаешь, что он погубит наш род? недовольно глянул на ведунью из-под кустистых седеющих бровей глава рода.
Я предполагаю, склонилась Солло́ха. Откуда он может знать одеяния дев давно сгинувшего рода из деревни Зато́пье?
Мироди́р задумался, вспоминая, когда последний раз слышал о том роде. Да, его отец рассказывал воспоминания деда Выходило, что не меньше трех сотен лет тому назад болота поглотили деревню Зато́пье вместе с ее жителями. Тогда сгинул целый род.
Я тебя услышал, старая, кивнул ведунье Мироди́р. Мы станем следить за Доброми́ром.
Доброми́р потянул носом, пробуждаясь. Дым заставил его закашлять.
Что такое?.. потер он глаза спросонья и тут же их распахнул.
Обширный сарай сенохранилища охватило пламя. Языки бело-желтого огня облизывали стены, трещали опорными столбами и шуршали вспыхнувшим сеном. Жар окружал, подбираясь. Доброми́р закрылся рукой от летящих в него сверкающих искр и в проеме распахнутых ворот сеновала сквозь бушующее пламя увидел фигуру. Нет, он не мог разглядеть, кто там стоит, но это точно был человек, возможно мужчина и он стоял в огне. Темный с красным, словно прогоревший уголь, силуэт двинулся к Доброми́ру, не обращая внимания на охватившее большой сарай пекло, приближаясь к подъему на второй этаж сеновала, где и стоял Доброми́р. Горящие угли-глаза вперились в окруженного огнем человека и жар ворвался в легкие Доброми́ра.
А-а-а! закричал пробуждаясь Доброми́р, ощупывая себя.
Рассвет прохладой заползал в приоткрытые ворота сеновала.
Вскочив на ноги, Доброми́р тут же полетел вниз. Сено, пружиня, перекинуло его через ограждение, и он плюхнулся на подушку из соломы в виде копны.
Отплевываясь и обирая соломины, Доброми́р выбрался из сарая наружу и облегченно вздохнул полной грудью не жар от пожара, а утреннюю прохладу. Солнце едва начало окрашивать листву зеленью. Предутренние сумерки прятались в свое логово.
Какой реальный сон, хмыкнул с усмешкой он и пошел умываться.