Я назвалась, тогда она спросила, не надо ли что-нибудь передать для мистера Гарвина. Я сказала про Кассельмана. Вот и все.
Мейсон закурил сигарету и, нахмурившись, надолго задумался.
— Так что будем делать? — не выдержала Делла Стрит.
— Думаю, что при данных обстоятельствах, — ответил Мейсон, — я имею полное право этим вечером нанести визит Кассельману, прежде чем это сделает Стефани Фолкнер. Кроме того, нам надо еще подумать о свадебном подарке Гомеру Гарвину-младшему. Ты, пожалуйста, займись этим, Делла… что-нибудь долларов на пятьдесят.
— Думаете, Кассельман захочет с вами разговаривать?
— Не знаю, но если он окажется дома, будь уверена, разговор состоится!
Ровно в восемь часов вечера Мейсон припарковал свою машину напротив многоквартирного дома. Перешел на другую сторону улицы и подошел к подъезду.
Справа от двери он увидел длинный ряд кнопок и около каждой табличку с фамилией и номером владельца квартиры. Рядом с табличкой торчало старомодное переговорное устройство. Возле кнопки с номером 211 стояла фамилия Кассельмана. Мейсон нажал кнопку и сразу же услышал ответ:
— Кто там?
— Мистер Мейсон.
— Что вам угодно?
— Хочу поговорить с вами.
— По какому поводу?
— По поводу акций.
Через минуту запищал зуммер и щелкнул электрический замок входной двери. Мейсон толкнул ее, поднялся на второй этаж и зашагал по коридору к двери, в проеме которой угадывалась фигура мужчины.
— Вы Мейсон?
— Да. А вы Кассельман?
— Правильно.
— Я хочу переговорить с вами насчет определенных акций. Я представляю интересы Гомера Гарвина. Это имя о чем-нибудь говорит вам?
Мужчина, чей силуэт смутно вырисовывался на пороге ярко освещенной комнаты, внезапно отступил назад. Теперь Мейсон смог разглядеть его лицо. Это был стройный, подвижный человек, лет тридцати пяти, с резкими тонкими чертами. Он широко улыбнулся:
— Разумеется, разумеется, мистер Мейсон. Его имя мне отлично известно. Пожалуйста, проходите.
Потом, бросив взгляд на наручные часы, Кассельман спросил:
— Можно спросить, как вы меня отыскали?
— Я адвокат, — ответил Мейсон, как будто это объясняло все.
— О да, понимаю, все же… Впрочем, постойте, вы случайно не Перри Мейсон?
— Я самый.
— Ну и ну! Вот это сюрприз!
Кассельман протянул руку. Они обменялись рукопожатиями. У Кассельмана были цепкие, сильные пальцы.
— Садитесь, Мейсон, садитесь, прошу вас. Хотите выпить?
— Нет, спасибо. У меня совсем нет времени. Кассельман снова посмотрел на часы.
— У меня тоже времени в обрез, адвокат: скоро еще одна деловая встреча. Тогда, может быть, перейдем к делу?
Мейсон кивнул, опустился в кресло и вынул сигарету из портсигара.
— Думаю, вам известно, мне принадлежат сорок пять процентов акций корпорации, — начал Кассельман.
— Известно.
— Пятнадцать процентов принадлежат вашему клиенту, и сорока процентами владеет Стефани Фолкнер.
— М-да, — произнес Мейсон, пуская колечки дыма и поудобнее устраиваясь в кресле.
— В Неваде много разных корпораций, — продолжал Кассельман. — Там легализованы азартные игры, и это имеет большое значение.
— Само собой разумеется.
— Игорный бизнес привлекает игроков, — сказал Кассельман.
— О да!
— А поскольку в других штатах азартные игры запрещены, то их деятельность зачастую ассоциируется с нарушением законов.