Компания с азартом занялась содержимым ящика. А я тем временем кликнул курсором по значку с изображением щита и меча и быстро поставил квартиру на охрану. Дополнительная люксовая опция от УВД, стоящая дополнительно четыреста рублей в месяц. Иногда я так спешу, что мысль о том, что квартира осталась беззащитна, приходит ко мне лишь спустя некоторое время. И тогда я открываю свой бук и быстро исправляю ляп.
Свернув окно, я с трепетом в душе наблюдал за тем, как Мухина бросает на пол пластинку и выцарапывает из коробки диск. Бумаги уже давно в ее руках, на всякий случай она прихватила еще и папки с досье на лиц, которых я рассматривал как потенциальных клиентов. В общем ущерб для меня значительный и, я бы сказал, невосполнимый. А сейчас ей хочется посмотреть диск. После этого мне, наверное, пробьют голову, потому что Мухиной, к сожалению, не объяснишь: диск не мой, а Белан. И что снимал не я, а она…
— Я посмотрю? — спрашивает она с такой женской непосредственностью, словно я могу отказать, после чего она обидится и не будет со мной разговаривать.
Сияющий диск в ее руке насмешливо слепит меня, и я, конечно, встаю из кресла.
Она не досмотрела до того файла, где чешет себя между больших пальцев ног, минут пять. Слава богу, что и увиденного ей показалось достаточным.
— И как давно ты этим занимался?
Мухина невероятно довольна, поскольку к Белан она вернется не с пустыми руками.
— Вика, если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие снимать, как я хожу по кабинету и почесываю свою задницу?
Покусав губу, она мгновенно соображает.
— Кто снимал?
— А ты, прежде чем вручить добычу Машеньке, досмотри файлы до конца. Женская логика должна подсказать тебе правильный ответ.
— Тут еще минут двадцать?
— Да, верно. Столько я вас не вынесу. Мне бы хотелось прибраться в квартире, потому что скоро должна прийти женщина.
Я говорю искренне, потому что думаю так. По моим подсчетам сразу после них ко мне должна прийти Раечка и выяснить, что я намерен делать дальше. Это у них план такой хитрый.
Вике незачем больше меня бить. Единственное, что она еще не сделала, — не предупредила о страшных последствиях. Но я не успеваю произнести мысленно эту фразу, как слышу:
— Женя, я всегда считала тебя умным человеком. Поэтому хочу предложить следующее: в дальнейшем ты не делаешь ничего, что заставило бы меня вернуться, а я сохраняю о тебе память как о мужчине, который держался достойно. Если бы ты стал сейчас бить стенку и кричать «Вызовите милицию!», я презирала бы тебя до глубины души.
Я сплюнул кровавую слизь и пожал плечами. Что поделать, вот такой я стойкий мужчина.
— Забудь о «Вижуэл». Забудь обо всем, что тебя связывало с этой компанией. Ты ничего не изменишь, разве что испортишь собственную жизнь.
Трое молодцев открывают дверь, и все выходят к лифту.
— Напоследок, Вика…
Она делает знак свите, и один из придурков вставляет меж дверей кабины ногу.
— Помнишь тот день, когда у Вити Лебедева был день рождения?
Она недоуменно хмурится и наклоняет голову.
— Ну, и что?
Опершись на косяк, я вынул из кармана брюк пачку и стал выцарапывать из нее сигарету. Пачка имела вид буквы S, и сигарета выниматься не хотела.
— Дайте ему закурить, черт возьми!
Один из волкодавов приблизился и бесцеременно сунул мне в рот сигарету. Поняв, что и зажигалки у меня нет, он щелкнул своей. Минуту назад он бил мне в ребро с явным намерением его сломать.
— За двое суток до дня рождения у Лебедева состоялся контакт с директором журнала «Лайфстрим» Вероникой Гоцман-Зеленовской. Обычный контакт, о них обычно молчат, опасаясь домашних сцен и внеплановой беременности, поэтому последующие дни, вплоть до самого дня рождения, Лебедев ходил сам не свой.