– Функции у нас с вами, товарищ младший лейтенант, одинаковые, – жестко повторил Кацуба. – Нам с вами требуется их сберечь. А для этого их нужно учить. И заставлять хорошо учиться, Тогда у них больше шансов выжить. Курсанты, успевающие по всем предметам, могут быть заняты на хозработах. От них не убудет... А отстающим и двоечникам это только во вред. Им на это время уже назначены дополнительные занятия в учебно-летном отделе. Полковник Егоров, начальник УЛО, в курсе. Разрешите идти, товарищ капитан?
* * *
«Студебекер» ехал через городок на станцию.
В кабине сидел начальник склада боеприпасов. В кузове – Кацуба с курсантами. Он перегнулся через борт к открытому окну кабины и крикнул водителю:
– Около бани притормозите на минутку!
И водитель притормозил.
– Не расходиться, – приказал Кацуба и спрыгнул через задний борт.
Он взбежал на второй этаж и открыл дверь банного медпункта.
Наташа сматывала стираные бинты.
– Здравствуйте, – сказал Кацуба.
– Это вы? – не удивилась Наташа. – Здравствуйте, старшина.
– Вы того безрукого знаете? Который «Дукатом» торгует. Два рубля штука, тридцатник – пачка...
– А, Иван Никанорыч, – улыбнулась Наташа. – Знаю. Сосед мой.
Кацуба деловито достал из кармана деньги и положил их перед Наташей.
– Вот тут две с половиной. Купите ему на рынке у барыг новые сапоги. Размер сорок два. Скажите, что сапоги передал старшина Кацуба. И все. Ни про деньги, ни про базар – ни звука. Ему нужны сапоги, а все остальное ему должно быть до лампочки. Договорились?
– Да... Но я не понимаю...
– Я спешу. Меня ждут. Договорились?
– Да.
* * *
Неподалеку от станции, в тупике, стояли два крытых пульмана. Их охраняли четыре солдата с карабинами. Солдаты были восточного происхождения, никого близко к вагонам с бомбами не подпускали, покрикивая гортанными голосами.
Был уже поздний вечер. «Студебекер» приткнулся задним бортом вплотную к дверному проему вагона. Грязные и усталые курсанты прямо из вагона перекатывали бомбы в решетчатых длинных ящиках в кузов «студебекера». Кацуба стоял в кузове и еще с одним курсантом ровно укладывал стокилограммовые бомбы в плотный штабель.
– Хорошо? – спросил шофер, когда кузов был забит доверху.
– Порядок, – ответил Кацуба и тяжело спрыгнул на землю.
Надрывно рыча, грузовик медленно пополз в темноту.
– Перекур, – сказал Кацуба.
Тут же были все четверо, которые дрались на базаре. Один из них, Никольский, зло проговорил, глядя в черное среднеазиатское небо:
– Пока он туда доедет, пока его там разгрузят, пока он вернется... А мы, как бобики, должны здесь загорать!..
– Конечно, бардак получается, товарищ старшина. Что, машин лишних нету, что ли? – сказал его приятель.
– Так мы и к утру не справимся, – крикнул третий.
Начался возмущенный галдеж.
Со стороны вагонов раздался испуганный голос:
– Нэ курить! Отойти от вагонов!
Никольский вскинулся, прокричал яростно:
– А пошел ты!.. Пехота занюханная!
– О! – сказал Кацуба и встал. – Вот это правильно! Какая-то занюханная пехота... Да как она смеет! Ну, просто распустились! Не огорчайтесь, товарищ Никольский. Это они так, по серости. А вы, человек образованный, я бы даже сказал, частично интеллигентный, имеющий свои восемь классов, должны их простить. И действительно не курить у вагонов. Подъем!
Все уже ржали над Никольским, даже его приятели.
– Но кое в чем товарищ Никольский прав. Транспорта у нас маловато, – задумчиво сказал Кацуба. – Пока есть время, предлагаю тихонько пройтись к станции и посмотреть, не найдем ли мы еще какую-нибудь тягловую силу. По дороге и покурим.
* * *
... К контрольно-пропускному пункту авиашколы медленно полз здоровенный трактор и тащил за собой целый состав – четыре грузовых прицепа с бомбами. Замыкал колонну «студебекер».