3. МОЕМУ ДРУГУ
Памяти Игоря Бахарева
замечательного поэта,
настоящего гражданина,
не Героя
просто очень хорошего человека.
Провожая товарищей старых,
покидавших наш мир суеты,
разве мог я себе представить,
что однажды уйдешь и ты
по-английски совсем незаметно
на последний в жизни вокзал
в полный пятен слепящего света
и унылых потемок зал?
Взяв с собою совсем немного,
только личное, только свое,
ты решил, собираясь в дорогу,
что навек оставляешь Её
что тебя успокоит верил
долгожданная тишина
но, открыв тяжелые двери,
понял: там, как и здесь, Она:
холодна, голодна, больна,
словно в первые дни создания,
неприкаянная Страна
бесконечный «Зал ожидания».
И, из стадного чувства долга,
в череде монотонных дней,
то у кассы стоят подолгу,
то бесцельно бродят по Ней
пассажиры со скарбом скудным,
ожидающие, как всегда,
поезд, мчащийся из Ниоткуда,
и, скорее всего, в Никуда.
От Нее никуда не деться
понимаешь ты, все ясней:
вместе с Ней прошло твое детство
юность, зрелость и старость с Ней
вместе с Ней ты жил торопливо
вместе с Ней росли (до поры)
вера детская в справедливость,
страстный юношеский порыв
эйфория шестидесятых
и похмелье пришедших вслед
трех мучительно долгих десятков
проведенных под прессом лет
вместе с Ней, одолев катаклизмы,
растерялся, как цуцик, ты
в век жестокого прагматизма,
меркантильности и суеты
вместе с Нею вы пережили
и падения, и подъем,
потому что твоими были
все победы и беды Её,
потому что общими стали
и мечты, и любовь, и боль
Разве можешь ты их оставить?
Разве можешь не взять их с собой?
И к последней неведомой станции,
в первый раз осознав, что богат,
ты везешь, взяв билет и квитанцию,
неподъемный душевный багаж.
Потому что я очень надеюсь,
что на ней ожидает нас
не тоскливый покой безделья,
не ленивая тишина,
что и в Вечности будут мгновенья
как и в годы земной судьбы
упоительного Вдохновенья,
Страсти, Творчества и Борьбы.
ДВА ВЕКА
Изможденный профиль как клюв остёр
Коридор Лубянки. Неровный свет.
Скоро Гений будет с планеты стёрт.
Очень просто выстрел!.. бабах!.. и нет.
Страшная профессия режиссер!
Это вздор, что знает тебя весь мир
Сталь энкаведешная режет всё!
А для обывателей нужен миф:
« Рупор революции стал врагом!»,
Вот итог трагический жизни всей.
Всеволод Эмильевич!1 Дорогой!
Ну, зачем же было дразнить гусей?!
Жили бы любили бы Зину Райх,
В ореоле славы минувших лет
Тихо и спокойно. Не жизнь, а рай!
Что еще, казалось бы?.. Так ведь нет!
Ну, зачем Островский-то Николай?
Для чего вам «Как завалялась сталь»?
Чтобы слышать критиков злобный лай?
Дескать, очернителем «гений» стал!
Как же вы не поняли, что в стране
Был один-единственный режиссер
Как восточный хан, восседавший в ней
Хитрый, подозрительный рыжий черт?
Тот, кто Ваш талант оценил в пятак
Ненавистник ярый побед чужих.
Он-то режиссировал не спектакль.
Он-то режиссировал вашу жизнь!
Директива сверху, всегда точна:
Где, кого отстреливать, и когда
Константин Сергеевич!2 Светоч наш!
Ах, как Вы надули их в те года!
Ухмыльнулся вождь, не достав косой:
«Вы скончались сами? каков сюрприз!»,
И остался догмой (с приставкой «Соц»)
Пресловутый «мхатовский реализм»
Александр Яковлевич!3 Что за бред?!
Сдан на откуп «Камерный» подлецам
Тем, по чьим наветам, Вас больше нет:
Ни судьбы ни имени ни лица
Сколько ж вас погибло, всю жизнь борясь
С идеологическою ордой?!..
Сколько вас отправила наша «власть»,
Если уж не к стенке, то за кордон?!..
Скольким много лет затыкала рот,
Не давая думать мечтать творить?!..
Скольких вас лишала, как весь народ,
Права делать выводы говорить?!..
* * *
Канул в Лету бурный Двадцатый век
Время славных гениев и борьбы.
Нынешние «гении» лезут вверх,
Размножаясь спорами, как грибы,
Дружно расползаются по Стране,
Чтоб, не сея, жать антрепризный хлеб
И сосут Страну, насаждая в ней
Примитивный клиповый ширпотреб!
Чем живут? халтурою и попсой
Творчеством всё меньше, и реже всё
Вывод на сегодняшний день простой:
Жалкая профессия режиссёр.