Стал резким и вспыльчивым. Замкнутым стал, будто скрывает от меня что-то.
Какие могут быть тайны!
Я сделал серьезное лицо, незаметно отодвигая от себя тарелку с противной овсянкой.
Мне так кажется. Много лет назад, до переезда в имение, я знала его совершенно другим человеком. Скромным, отзывчивым. Он предугадывал каждое мое желание. И мы всегда понимали друг друга.
Что же случилось? я косился в окно, стараясь разглядеть, чем там занимается Власов.
Тетушка пожала плечами.
Знаю! воскликнул я, Во всем виноваты зайцы!
Зайцы? Фи! Эти маленькие, беззащитные животные
Громкий треск ломающихся веток отвлек нас от разговора.
Мы бросились к окну. Весь сад был заполнен зайцами. Они прыгали от яблони к яблоне, поедая с деревьев горькую кору и нижние ветки, до которых могли дотянуться. Тетушкины клумбы, с повторно высаженными цветами. Кусты ежевики и смородины. Даже кусты одичавшего шиповника, что когда-то числились розами. В общем, все, что цвело и произрастало, было варварски уничтожаемо в эти минуты бессовестными тварями. Зайцев было так много, что они, буквально, прыгали друг дружке по головам, пытаясь поближе пробраться к лакомым кускам растительности. Те, кому не досталось еды, кажется грызли засохшие прутья ивовой изгороди.
Боже мой! Что твориться! воскликнула в ужасе тетя.
Власов! Власов! завопил я, пытаясь дозваться нашего сторожа.
Мы стали звать старика хором. Тщетно. Собаки, запертые в вольере, бешено лаяли и бросались на сетку, но никто другой не откликался на наши призывы. Лишь некоторые зайцы поводили ушами и поворачивали головы, на секунду отвлекшись от увлекательного занятия.
Я стал кидать в грызунов что ни попадя и кричать: кыш! подите все прочь! Но и это не принесло результатов. Зайцы не обращали на мои жалкие потуги никакого внимания. Они прыгали уже под самыми окнами.
Постой! вспомнила тетушка, У нас же есть револьвер!
Правда!
Вскоре бесстрашная женщина стояла у раскрытого окна, широко расставив ноги, и держа на вытянутых руках Смит-и-Вессон.
Иван Прокопьевич когда-то учил меня им пользоваться. Мы стреляли по бутылочкам. Зажми уши.
Я закрыл уши и зажмурился. Я прекрасно знал, что звук от выстрела очень и очень громкий.
Тетушка прицелилась, как смогла, и выстрелила. Дымящийся револьвер упал на пол.
Господи, Боже! вскричала Антонина Григорьевна.
Она стояла, отвернувшись от окна и поджав одну ногу, как будто увидела на полу мышь.
Смотрите, они разбежались! обрадовался я.
Действительно, выстрел произвел небывалый эффект. Длинноухие захватчики разбежались, а у ближайшего к нам куста смородины визжал и конвульсивно подергивался раненый заяц.
Пойдем смотреть! я потянул тетушку за рукав.
Я его убила?
Антонина Григорьевна выглядела удивленной и напуганной. Она никогда никого не убивала. Ну, разве что снимала кожу, и разделывала.
И для меня это было странно. Разве между убийством и разделыванием туши большая разница? Ведь мертвую рыбу, или того же кролика мы воспринимаем как пищу, не более. И никаких угрызений совести, при этом, не ощущаем. Но, почему? Потому что имеем устоявшуюся привычку? Или потому, что Бог разрешил убивать их? Убивать с единственной целью: удовлетворить нашу естественную потребность
Ранила! крикнул я, и бросился со всех ног на улицу.
Подбежав к умирающему зверьку я, все-таки, не осмелился подойти к нему вплотную, а остановился в паре шагов. У косоглазого оказалась прострелянной шея, и из нее толчками выходила алая кровь, заливая пушистую шкурку. Я не был таким же бесстрашным как мой дядюшка, чтобы добить кролика. К тому же, у меня не хватило бы сил, чтобы как он, сломать ему шею.
Я обернулся. Тетушка все так же стояла у окна. Испугавшись содеянного, она решила не выходить. Что в том хорошего смотреть на исходящее кровью животное, которое ужасно мучается.
А где Власов?! выкрикнула она, Скажи, чтобы он позаботился о животном! Пусть возьмет и похоронит где-нибудь за оградой.
Сейчас! выкрикнул я, и побежал искать старика.
Странно, но его нигде не было. Я обыскался, заглядывая то на конюшню, то в старый сарай с садовыми инструментами. На сеновале и в дальнем конце сада Власова так же не оказалось. Я поспешил доложить обо всем тете.
Зайди в дом и запри дверь, строго приказала она.