Чё, надо? говорит, Знаю ведь заведомо зачем явился! Только валяй-ка лутше отселева покуда тебе всю щетину из хребта не повыдернули!
Другой бы тут затосковал, да прочь отправился, а Скалтур мужик, однако, настырный, складенец свой достал из котомки и хотел уж кнопочку ту известную надавить, чтоб нахальство дальнейшее карликовское прекратить, да тут карлик ловко так к нему подластился и через нос нежным женским воркующим голосом околдовывать начал.
Ой, какая вещичка-то интересная, говорит, ну-кась, дай-ка посмотрю, полюбуюсь, полюбопытствую, и хвать тут кладенец в лапу свою хваткую, ну и на кнопку-то ту самую, заветную случайно и надавил.
Скалтур и глазом моргнуть не успел, как пошел его складенец лучем ярким по всем бокам честить. И коли б ноги не унесли его так скоро, как уж могли, то и не уцелеть бы ему тут было. Запыхался Скалтур от скорого бега, сел прямо посреди дороги да и тосковать начал о потерях своих. Только слышит внутри у него, как будто ходит кто-то, да сапожками потопывает и как по ступеням совсем то подымается, то опускается.
Скалтур тут, конечно, и спрашивает, как из любопытства вроде: Кто там ходит?
А изнутри ему отвечают: Это я, душа твоя. Не горюй, брат, найдется выход. Шагай да шагай знай и дальше, Скалтуха! Не бывает такого, чтоб хоть какого-то выхода да не нашлось!
Да я разве чего, я ничего, Скалтур говорит, а душа меж тем продолжает:
У карлика, у энтого прямо на носу бородавка мелкая имеется, а на самом же деле это вроде как кнопка потайная для превращений разных. Такие и у всякого существа на теле имеются, только никто того их значенья не подозревает. И ежли нажмешь на этакую кнопку-бородавку, да скажешь «превратись!», то и превратится он тотчас во что только ни пожелаешь.
Ну, а как кнопку эту нажать-то? Скалтур спрашивает, Он же хитрый бес, карла-то эфтот, близко к себе разве подпустит?
Не робей, душа изнутри откликается, видишь вон трава-ботва растет, пожуй малость и станешь букашкой-таракашкой жуком-летуном невзрачным. А там уж сам думай, как с карлой-то носатой управиться.
Сорвал Скалтур травы-ботвы и не успел хорошенько и разжевать даже, как уж и размером уменьшился и совсем жуком усатым сделался. Расправил жук крылышки прозрачные и полетел себе прямо во дворец королевский.
А карла как раз тем моментом чай пил, нос на стол положил да и расслабился совсем, будто в отпуске. Тут жук-Скалтур покружил кругом маленько, как для разминки вроде, поприсмотрелся, где бородавка-то эта потайная находится, да разлетевшись со всего маху туда и втюкнулся. И охнуть тут карла не успел, как уж и в горшок ночной превратился, чего Скалтур-то жук мысленно про себя ему и пожелал предварительно.
А Скалтур уже про совсем другое думает: «Букашкой-то стать дело нехитрое, а вот как обратно в человечий-то облик теперь возвернуться?» И стал он внутрь себя стучать, да душу спрашивать: «Чего нам, значит, дальше-то делать надлежит?»
А оттуда изнутри сперва гудки разные пошли, ровно как из телефонной трубки, а потом и отвечают:
Душа ваша теперь на море на средиземском отдыхает. Замаялась она у вас внутри-то сидючи и теперь вот в отпуск на море и махнула.
Ну и порядки, однако, осердился было Скалтур, а мне почему ничего не сказала! Как же я теперь без души-то буду?
Да не хотели Вас, знаете, беспокоить, отвечают, да и у самой-то Вашей персоны видок-то тоже не ахти какой процветающий, измучены Вы судя по наружной внешности. И Вам бы тоже отдохнуть не мешало. Летите прямо к морю средиземскому там и отдохнете, а может и душу свою, как раз, встретите.
Полетел Скалтур тут же к морю средиземскому, глядит, а там душ собралось разных видимо невидимо и все отдыхают. Прилег и он в сторонке и тоже отдыхать начал. А некоторые души, которые уже отдохнули или вообще еще не устали носятся кругом, скачут, да бесятся, как все равно дети малые и все по Скалтуру пробежаться норовят, крылышки ему прозрачные нежные подпортить.
Хорошо все ж, что души-то из легких веществ составлены, Скалтур думает, а то эдак-то и весь хребет бы мне погнули. И тогда уж, как итальянцы правдиво глаголют, и полная финита ля комедия мне тут приключилась.
Но тут и душа его к нему на крылышках тонких подлетела.
Ты бы хоть искупался, говорит, а то погляди-ка чумазый какой. В таком-то теле и всякой душе жить противно станет.