До своей последней «женитьбы» Дроздецкий иногда захаживал ко мне домой, и за бокалом вина мы обсуждали новинки литературы, кинематографа, музыки.
Я убедился, что человек вы неглупый и своеобразный еврей?
Услышав отрицательный ответ, он удивленно приподнял брови. Очевидно, это означало: «Не может быть»
Однако, у вас серьезный недостаток, Василий, вы всё хотите понять. Закурив сигарету, стал сокрушаться: «Соблазнился золотым тельцом народ израилев» Дроздецкий вздохнул, все мудрые евреи от искусства ушли в коммерцию. Где новые Шнитке, Бродские, Шагалы?
Посидели молча. Анатолий Георгиевич поднялся со стула и направился к выходу. У двери остановился и сказал:
Светочка Арнацкая будет гениальным художником, он надел шляпу, кстати, она вас любит. Поверьте старому еврею.
Дроздецкий наклонился к зеркалу в прихожей и стал рассматривать свое лицо. Нахмурился. Видимо, остался недоволен отражением.
А я, знаете ли, женился на бывшей красавице и бывшей художнице. Он протянул мне руку. Да-да, батенька, любит, скорбно кивнул головой Анатолий Георгиевич.
Банкет, посвященный окончанию университета, решили провести в загородном ресторане на берегу реки. Может быть, впервые вылезшие из потертых джинсов и потрепанных футболок, мы не узнавали друг друга. Благоухающие дорогим одеколоном и французскими духами, облаченные в новые костюмы и вечерние платья, мы ерничали по поводу нашей аристократической внешности, которую откровенно презирали. «Пурпурная тога не украшает глупца».
Август дерзко красил серо-зеленые пыльные клены яростно-бордовым цветом. День клонился к вечеру, солнце неохотно опускалось за их кроны.
Мой друг Эдик дернул меня за рукав и кивком головы указал на очаровательную стройную девушку в бледно-розовом платье. Русые локоны, слегка оживляемые прибрежным бризом, мягко играли на ее обнаженных плечах.
Кто это? я полез в карман за пачкой сигарет.
Светка Арнацкая, Эдик щелкнул зажигалкой. Метаморфозы, блин его интонацию трудно было назвать безразличной.
Заметив, что мы обращаем на нее внимание, девушка подошла к нам. В ее васильковых глазах сияла радость. И глаза эти были действительно хороши большие, глубокие и смотрели на меня с приятным выражением внимания и едва уловимого лукавства. Почему я не замечал этого взгляда целых пять лет?
Привет, мальчики, дрожащими пальцами она потянулась к раскрытой пачке сигарет. Мы с Эдиком переглянулись.
Анатолий Георгиевич, интересно, придет? Света закашлялась, поперхнувшись табачным дымом.
Да кто ж его теперь отпустит, я, наконец, отвел от сокурсницы глаза.
Нас пригласили в банкетный зал. Мы шумно расселись за столом и с энтузиазмом молодости принялись за трапезу. Света Арнацкая оказалась рядом со мной. Она необыкновенно остроумно шутила и следила за моим прибором, хотя, очевидно, должно было быть наоборот.
В самый разгар веселья к нашему столу подошел изрядно возбужденный швейцар.
Вас там, он ткнул рукой в сторону входа, какой-то мужик дожидается. Швейцар поправил форменную фуражку и, свирепо сверкнув глазами, добавил, бомж.
Вслед за служителем мы с Эдиком вышли в вестибюль и увидели Дроздецкого. Он был одет в простенький трикотажный костюм и держал в руках велосипед. Мы всё поняли: обманув Антонину Степановну, под предлогом вечерней прогулки, Анатолий Григорьевич решил приехать на банкет.
Посетители и служащие ресторана поглядывали на него удивленно он не смущался, а с лицом просветленно-сосредоточенным ждал кого-либо из своих студентов, вышедших подышать свежим воздухом.
Удостоверившись, что это действительно наш знакомый, швейцар несколько
успокоился, но возмущенная интонация осталась:
Я говорю, а почему вы в трико? он нервно хлопнул ладонью о колено. Посмотрите в зал, там есть хотя бы один человек в трико? А этот ваш, как его, преподаватель отвечает: Может быть, у них нет трико.
Мы собрались идти в зал, но швейцар строго сказал:
Драндулет, пальцем он указал на велосипед, отседа убрать, и всем своим видом показал, что решения не поменяет.
Куда же его деть? озабоченно нахмурил брови Дроздецкий. Ведь на улице сопрут, он виновато глядел на нас.
А давайте его утопим в укромном месте в реке, а после банкета достанем, предложил я.