Теперь, когда он был обеспечен, можно было заняться проектами, которые казались ему интересными. Впрочем, чем дальше, тем больше в Илье нарастало внутреннее сопротивление. Он уже не хотел заниматься бизнесом. Себе и всем он все уже доказал: деньги можно зарабатывать мозгами, его мозгами…
Тогда Илья и вспомнил слова своего учителя: «Вашему поколению суждено знать, что такое цель. Но вы не будете понимать, в чем ее смысл». Да, теперь, когда его цель была достигнута, он вдруг осознал, что в ней нет никакого смысла. Если ты хочешь что-то доказать, ты уже знаешь, что это так. А тогда зачем доказывать? По сути, получается, что ты живешь не для себя, а для чужого мнения. Проще говоря, ты умираешь.
И вот, завтра ему исполняется тридцать лет, а впереди — пустота…
******* На телефонном пульте замигала красная кнопка.
— Илья Ильич, все уже собрались в зале заседаний, — сообщила секретарь. — Вы присоединитесь?
— Да, сейчас, — ответил Илья и продолжил свое медленное, бесцельное вращение в огромном кожаном кресле.
Надо было идти. Рекламное агентство, более-менее вменяемое, найденное им с таким трудом, наконец, подготовило план новой рекламной кампании. Разумеется, ничего выдающегося не предвидится. Но сейчас уже не до «выдающегося». Закончить бы дело, и на том спасибо. Надо было идти, а ноги отчаянно отказывались повиноваться.
Гигантским усилием воли Илья все-таки поднял себя из кресла и отправился на совещание. Он шел по длинному коридору офиса. За стеклянной стеной суетливо бегали сотрудники его фирмы. Заметив Илью, они вжимали голову в плечи: одни — для услужливого приветствия, другие, делая вид, что за работой они не заметили своего босса.
На Илью внезапно накатило невыносимое чувство чудовищной, щемящей тоски. «Человек — это звучит гордо!» — услышал он внутри своей головы. Почему он вспомнил сейчас эту заезженную фразу из горьковского «Дна»? «Да, „на дне“ это звучит гордо!» — ответил сам себе Илья и расхохотался.
Глядя на смеющегося босса, подчиненные стали еще усерднее демонстрировать ему свое дружелюбие и увлеченность работой. Выглядело это настолько наигранно, театрально и пошло, что Илью даже затошнило: «Реальное „на дне“! Даже к Горькому не ходи…»
Илье вдруг захотелось крикнуть: «Дальше дна падать некуда, дамы и господа! Зачем же так унижаться?! Все, точка абсолютного нуля пройдена!» Но он сдержался.
Начальник может позволить себе кричать всё что угодно. Впрочем, подчиненные и так считают его самодуром и сволочью. Так что — кричи не кричи — докричаться невозможно. Да и что он, вообще, может им сказать? Будьте людьми?!
Всё пустое…
*******
Илья вошел в зал для совещаний. Начальники отделов повскакивали со своих мест, как пластмассовые неваляшки, и загалдели. «Радужные» приветствия перемежались в этом шуме с поздравлениями: «С наступающим днем рождения, Илья Ильич!»
— Здравствуйте, здравствуйте! Спасибо! — оборвал их Илья и прошел на свое место во главе длинного стола. — Кто будет докладывать?
— Иван Рубинштейн! — представился молодой человек, директор рекламного агентства.
Илья мысленно улыбнулся: «Иван Рубинштейн — это сильно!»
— Начинайте, и покороче, — скомандовал Илья и уставился в окно, чтобы не видеть трясущегося как осиновый лист докладчика.
Потянулись долгие, бессмысленные выкладки, содержавшие в себе характеристики потенциального потребителя, фирм-конкурентов, ценовых диапазонов, возможных маркетинговых стратегий и т. п.
— Вы перейдете к делу когда-нибудь? — спросил Илья на десятой минуте К делу? — переспросил Иван Рубинштейн.
— К нему родимому, к нему! — сорвался Илья.