Мне нравится ваша манера говорить прямо. Я и сам люблю ставить вопрос ребром, так что мы с вами, думаю, сработаемся. Ваш скептицизм мне тоже прекрасно понятен. Сейчас вам трудно это понять, но многие из тех, кого мы считаем безумцами, просто нуждаются в понимании того, что быть здоровым не так уж плохо.
Разве не тем они отличаются от нас, что не в состоянии этого понять? И чего может быть хорошего в безумии?
Дроздов покачал головой.
У вас пока слишком мало опыта, молодой человек. Но это поправимо. Подождите моего заместителя доктора Антипенко, он введёт вас в курс дела. А меня, простите, ещё ждут пациенты
Симон Серафимович! спешно воскликнула Тоня. Пока вы не ушли, я должна сообщить вам, что час назад доставили Нерона.
Дроздов, повернувшийся было к двери, резко развернулся в её сторону.
Того самого? Или другого?
Того самого, виноватым тоном ответила медсестра.
Главврач, казалось, был раздосадован этой новостью. Он выразил бы свои эмоции полнее, если бы не моё присутствие.
Ладно, чего поделать. А, вот и Аркадий Витальевич!
Дверь открылась, и в ординаторскую вальяжно, будто заплывающий в гавань эсминец, вошёл полноватый мужчина средних лет с многоэтажным подбородком, блёклыми волосами, не скрывающими внушительную лысину, и ленивым взглядом бесцветных глаз.
Вас уже обрадовали? спросил он грудным фальцетом. Я как раз от него. Его императорское величество не желает иметь дела с плебеями вроде меня, и требует равных себе, бишь вас.
Я польщён, что он считает меня равным. Он спокоен?
Он всегда спокоен, вы же его знаете.
Словом, всё как всегда Дроздов повернулся ко мне. Вот, Пётр Степанович, он и объяснит вам, чего хорошего можно найти в безумии. А это доктор Антипенко, мой заместитель.
Антипенко смерил меня оценивающим взглядом и, судя по всему, остался доволен.
Вы уже побежали? спросил он Дроздова. Ну, тогда удачи.
Аркадий Витальевич, познакомьте нашего нового коллегу с Савонаролой. Тогда ему сразу станет понятна наша специфика.
Непременно.
Проводив Дроздова, Антипенко добродушно хлопнул меня по плечу.
Ну-с, как настроение?
Весьма себе бодрое. Где ещё, как ни здесь, познакомишься с прокурором, Нероном и Савонаролой?
Юмор на работе? Это хорошо. Нам без юмора никак. Только Симон Серафимыч исключение, но он работает на особом топливе. Благо, вы попали в мои руки. Помните, что было написано на вратах в преисподнюю у Данте? Тут, конечно, многие путаются и думают, что «Познай сам себя». Но мы-то с вами знаем классику1!
Несмотря на отталкивающую внешность, Антипенко нравился мне всё больше и больше. Он хотя бы обеими ногами прочно стоял на земле, в отличие от витающего в высоких материях главврача. А значит, с его замом я быстрее найду общий язык.
Я решил расспросить его подробнее.
А что это за Нерон? Чем он так ужасен?
Да ничего особенного. Просто довольно тяжёлый и оттого весьма любопытный случай. Симон Серафимыч бьётся с ним, бедняга, не первый год. Вот он говорит: «Хорошо, доктор, вы меня уговорили. Я больше не Нерон.» Его выписывают, так как с виду он абсолютно здоров. С ним и поболтать есть о чём: эрудит, острослов и любитель философии. Иногда такое выдаст, хоть записывай! Но вот приходит время, и что бы вы думали? Он опять здесь, у нас, и требует, чтобы мы подожгли Рим и принесли ему кисть да побольше красной краски.
Он просто над нами издевается, подала голос медсестра.
А вот другие упомянутые вами личности, к слову, любимчики Симона Серафимыча, и вправду доставляют немало хлопот. Особенно инквизитор. На днях чуть всю клинику не спалил, пытаясь устроить очередное аутодафе. Он у нас, видите ли, художник. Дроздов снабдил его огромным количество краски и холстов. Периодически он пытается сжечь свою мазню. Вы удивитесь, как на это реагирует Дроздов. Думаете, надевает смирительную рубашку? Ничего подобного! Он даёт ему ещё больше красок, чтобы тот рисовал новые.
Это и есть особый метод?
Очевидно, да.
Мне очень интересно на него посмотреть. Логика маньяка это же так захватывающе!
Он не маньяк буркнула Тоня.
Антипенко не слышал этого.
Да, случай весьма занятный. Сегодня к нему и заглянем. Но чуть попозже, никуда он от нас не убежит.
Ой, я совсем забыла! воскликнула Тоня. Я же обещала ему!