Как же так? Пригласил на свадьбу. А сам Свадьба, это аллегория? Или все-таки на тебе хотел жениться? Признавайся! Невесту назвал Марина Морена.
Меня зовут Анна.
А псевдоним? Ты же вроде как поэтесса?
Я говорила, про женитьбу профессора мне ничего не известно. уклонилась Анна.
Да, выдумщик был еще тот! Смерть, это тоже женитьба, венчание. Впрочем, не исключено, что он вообразил свою кончину.
Как это вообразил? Разве это возможно?
У Сударева все возможно. заявил Аркаша. Это же мечтатель! Прикинулся мертвецом, чтоб посмотреть, что мы станем делать
Вы что, идиот? грубо спросила Анна и поправилась. Простите за прямоту. Но вы несете вздор! Зачем такое воображать?
Цели могут быть разные. сбился известный писатель. Над нами приколоться, например
Как вам не стыдно?
Мне уже стыдно. сдался Аркаша, исподволь рассматривая вдову. Я покраснел, посмотри на мой нос?
Сударев обрадовался, что первым пожаловал приютский воспитанник, но выразить этого никак не мог. В зеркальном его сознании отсутствовали мысли встать, пожать руку, обнять и сказать какие-то слова. Все это было не нужно, а ощущение радости пузырилось и пенилось, как водопад, существующий над его головой. Но что вертелось в его отстраненном от тела, разуме, это спросить про учительский домик на берегу карьера цел или нет? Аркаша последнее время жил при монастыре, где был когда-то приют, а это всего в двух верстах от поселка стекольного завода. Если ехать в город, то домик этот хорошо видно с дороги, по крайней мере, его пирамидальную крышу.
А мне все кажется он жив! со слезой проговорила Анна. Не верится
Аркаша подавил пальцем кожу на предплечье после нажима оставались лиловые пятна.
Нет, Анна вымолвил с надеждой. Началось трупное окоченение Он ничего не оставлял для меня? Рукописи, например, документы?
Какие рукописи? О чем вы?
Может, высказывал пожелания? Ко мне? Или как-то иначе выражал отношение?
Да, кажется, позавчера. припомнила Анна. Я убирала в кабинете Профессор сказал, надо провести Арканю сквозь чистилище.
Сквозь чистилище? Что это значит? Помыть с мылом?
Не знаю Сейчас не до этого
А мне это очень важно! Аркаша схватил ее за плечи. Что еще говорил?
Она вырвалась.
Что вы себе позволяете?! Такое горе! А вы только о себе! Вы конченный эгоист!
Пожалуйста, не надо истерик. оборвал он. Я тоже скорблю. В детдоме научились плакать без слез. Слезы его оскорбляют.
При жизни Сударева они виделись только однажды, и то случайно, на вокзале, поэтому разговаривать следовало, как малознакомым людям. Горестный час у тела дорогого человека их не должен был сближать, поскольку Аркаша с некоторых пор был подчеркнуто грубоват в отношениях с женщинами, особенно, с чужими женами, которые ему нравились по определению. На вокзале Анна испытывала период счастья, поэтому походила на крупную породистую, но хищную кошку и понравилась ему с первого взгляда. Овладеть женой профессора стал бы высшим пилотажем, но Аркаша пытался лечить эту старую болячку. Клептомания довлела над ним всю жизнь: официально он женился дважды, и каждый раз крал замужних женщин у своих приятелей. Неожиданно для себя он превращался в змея-искусителя внешность позволяла, проявлял блистающий талант обольстителя, ухаживал красиво, тонко, изящно и уводил жену. Редкая женщина в силах была устоять, когда известный писатель становился на колени, целовал край платья и не говорил пел такие слова, что голова кругом. Многие соглашались только на любовные свидания в съемных квартирах, в машине, в детской комнате на вечеринке у приятеля и в запущенных уголках парков. И это была не просто блажь или хулиганское увлечение; чужие жены ему всегда казались прекрасней, чем свободные женщины, поскольку на них уже лежала печать любви, семейного тепла, заботы и ласки. Автор жесткой, воинской прозы вкупе с женой приятеля воровал и это чужое чувство, раз и навсегда испытав потрясающий вкус краденной любви, когда есть чувство опасности, риска и наркотический адреналин.
Вы красите волосы хной? спросил тогда он на вокзале. Поэтому они огненные?
Я ни чем не крашу волосы. был ответ. Я огненная от природы.
Зачем вы отрезали косу?
У меня никогда не было косы.
И это были единственные слова, сказанные друг другу.