В общем, как-то списались, и он приезжает. Это в 43-м году уже, наверное. Вы его: «Дядя, дядя». Дина его на «вы», и ты его на «вы». Там все его хорошо встретили. Но мы еще молодые были и дураки. Надо было сказать, что он после ранения. Но он не был ранен, а скрывался в деревнях, его прятали от немцев. Он там строил колодцы, ремонтировал, он умел это делать. Его переодели в крестьянскую одежду, и так он выбрался.
А он рассказывал, что был контужен?
Был контужен? Вот это я не знаю. Факт тот, что он приехал-то за мной.
Когда-то отец рассказывал мне о войне. В Белоруссии, не помню, в каком году, он был начальником автоколонны и его часть разбомбили немцы с самолетов. Он видел своих товарищей, разорванных и летавших в небе. Уцелевшие были взяты в плен или убиты. После этого отец несколько дней скрывался в болотах. Он был контужен, но, чтобы не попасть в плен, дня три просидел под водой с тростником во рту. Потом ему удалось добраться до ближайших сёл. Он умел ориентироваться в лесу, так как был охотник, и хорошо знал крестьянский быт, так как вырос в крестьянской семье. Благодаря этому он выжил. Крестьяне помогли ему, так как он был нужен, знал технику, умел чинить машины.
А там у Прасковьи Васильевны, директорши, две дочки. Одна работала, а другая жила просто, она была женой летчика, который был на фронте. Эта заведующая, конечно, они жили прекрасно, всё время блины жарили, блинчики, ели-пили-жрали. А мы только облизывались, нам пшенная каша или суп. Ну, ладно, так хоть бы.
У меня был аттестат, я могла чего-нибудь купить, чтобы вас кормить, масло сливочное, а тут в поселке: «Эвакуированным ничего! Ничего не продадим эвакуированным!»
А папа уже работал?
В Кемерове устанавливали оборудование.
Ну, тут когда узнали «А, вот наш брат воюет, а эти умеют туда-сюда» и уже на меня все косо смотрят. Когда он приехал за семьей, надо было нам сразу сказать: после ранения и всё. Но мы-то, дураки-то, спроста что мы сказали, не знаю.
Факт тот, что через несколько дней пришла похоронка этого летчика. Что там было, что там делалось! Они жили прекрасно, конечно, с этим летчиком, и она орала на весь детский дом, меня и папу проклинала: из-за них, и так и сяк и вот так и туда-сюда. Но папа говорит: «Давай скорей будем собираться», он выхлопотал, и мы уехали. Из «Маяка», детского дома, и попали в Кемерово.
В Кемерово я сначала не работала, папа работал там уже. Завод топливной аппаратуры назывался. Там возле нас строили театр, бараки какие-то. Я помню, пришла какая-то нищенка. Это было уже после войны, начинали давать муку в магазинах без карточек. Я вас оставила, побежала, а вы ей открыли. На столе были деньги. Она стащила деньги, покрывало, еще что-то и ушла. Хорошо, вас оставила целыми.
Самое страшное было, когда мы ехали, когда тебя сбрасывать хотели, когда у тебя кишка выпадала и я не знала, что с ней делать. Господи, ой! А потом папа уже устроился, война кончилась. Он переехал в другое место, куда-то ближе. Хотел переехать сюда, где был ногинский завод.
А как приехали в Каменск?
Папа в Сибирь приехал. В Сибири он запьянствовал и решил уехать оттуда. Я кончила техникум на Днепрострое. Мы встретились в Молочанске, немецкая колония в Днепропетровской области.
Я совершенно не знаю, как вы познакомились, расскажи о нем и о себе.
Папа родился в Петушках, во Владимирской области. А потом учился в техникуме сельскохозяйственного оборудования.
Ты как-то рассказывала, что ваша семья жила недалеко от Махно.
Да, Гуляй Поле.
Ты видела его когда-нибудь?
Видела и помню, но я была маленькая.
А что он, его как-то уважали?
Всякие были. Его бандиты вешали людей. Шли две дороги, и висели люди, это я знаю.
Он что, был учителем?
А кто говорит «учителем»? Кто тебе сказал? Бандит он был. Но вроде он с Советской властью снюхивался. Хотели как-то их объединить. Этого я ничего не знаю.
А кто был твой отец и мой дед?
Мы все жили в Гуляй Поле, в том дворе, где Махно стоял. Театр такой. Зина сестра была, которая погибла. Рая. И я. Три сестры и Ромка. Он уже в 27-м году родился.
Сталин был тогда уже?
Наверное, черт его знает, я тогда Сталина не знала. На что он мне был нужен? Папа (дед) был кустарь, он заготовки делал на обувь, кожей занимался.