Но как отказаться от представления, называемое «царской охоты», если дается оно в твою честь? Арситанский посланник, правда, предпринял попытки отвертеться, заранее бросая к случаю фразы, что охота ему порядком надоела, что ничего нового он не увидит, но вот если бы выследили знаменитого орнейского льва, то он уселся бы в седло даже в неурочный час, хоть посреди глубокой ночи. Однако, увы, орнейских львов давно не видели даже на Орнейских островах. А на него бы граф действительно поохотился с удовольствием и азартом: сколько слышал про этого зверя, а встречаться не доводилось.
Граф Роберт уже больше полумесяца провел на Орнейских островах и тяжелейшие переговоры провел успешно — вчера предложению арситанского короля было дано одобрение всех старейшин орнеев и заключен союз между государствами, с подписанием многочисленных грамот, над которыми, наверное, до сих пор трудились переписчики. Завтра торжественно скрепят их печатями и миссия графа Астурского, как королевского посланника, завершена. Пора прощаться и возвращаться на родину.
А к главной цели, ради которой он согласился выполнять несвойственные ему обязанности официального королевского посла, он не приблизился ни на полшажка.
Надежды, появившиеся поначалу, разбились в осколки, впереди — непроглядная белеса тумана и бессмысленно биться в эту иллюзорную стену со всего маха, неизбежно увязнешь и окажешься еще дальше, чем был в начале пути.
С этими невеселыми думами граф и направлялся к биваку, где скоро будут жарить на костре добычу, чтобы потребовать чарку доброго винца. То есть, он знал, что охотники пьют столь популярное здесь пиво, но предусмотрительно распорядился, чтобы слуги ожидали его там с вином. Граф знал, что ему предстояло — на охоте.
Если бы знать, что ожидает в будущем! Нет, это ничего не изменило бы, но…
Ждать и догонять — нет ничего хуже. Хотя и то, и другое граф умел, жизнь заставила научиться.
Везде весело трубили рога, возвещая всему миру о победе над оленем — красавец, что и говорить, слишком холеный и лощеный, для выросшего в не очень благодатных орнейских горных чащах.
Граф не спеша ехал среди редких деревьев, конь безошибочно выбирал дорогу — наверное, по запаху или руководствуясь каким-то своим, конским чутьем. За ним ехал лишь один оруженосец, да Тень, которому, собственно, на охоте делать нечего, но вдруг… У графа был старый, опытный Тень, добросовестно относящийся к своим обязанностям. Хотя и его обманывали.
Блекгарт со своим новым орнейским другом, наверное, уже у бивака. За последние дни граф встречался с сыном лишь на приемах и времени поговорить не о делах почти не выпадало. Да и ничего важного другу сказать они не могли, а сын уже вырос, чтобы постоянно его опекать.
За плечами раздался торопливый стук копыт, граф даже не обернулся.
— Роберт! — это его догонял старый сердечный друг Найжел. — Чего такой невеселый?
— А что веселиться-то? — усмехнулся Роберт, когда орней поравнялся с ним и перевел коня на неторопливый шаг. — Скоро мы с тобой расстаемся. И неизвестно — увидимся ли еще?
— Увидимся! — уверенно заявил Найжел. — Вот разродятся мои жены наследниками, и навещу-ка тебя в твоем замке!
— И что мы там будем делать? Охотиться да пировать? Стареем…
— Если ты намекаешь на сегодня… то, ты прав, какая это охота? Вот как мы с тобой в джунглях, помнишь, в развалинах древнего города, гонялись за волосатым орангутаном, что мальчонку похитил. Вот это, я понимаю, охота, когда уже запутался — то ли ты за ним гонишься, то ли он за тобой.
Граф Роберт блаженно улыбнулся, вспомнив.
— А взяли его все ж не силой, а хитростью, — заметил он.
— Не будет жадничать, — рассмеялся Найжел. — Какая разница как там все получилось, если мы вот тут с тобой едем, а его шкура… Впрочем, понятия не имею, где она сейчас. Роберт, все хотел вчера тебя спросить, да не пришлось.