Спаситель наш, подумал он, постился близ Иерихона, а сей населенный пункт неспроста называли городом пальм: тепло там, наверное.
Было бы здесь весь год тепло, я бы вовек в деревню не вернулся: ел бы, что мирозданию для меня не жалко и Троицу на пару с совой воспевал. Пел бы ей выстраданную славу и людей бы своим бдением не тревожил не раздражал бы их попусту
Удрученность и смятение, пораженческие настроения; Мартынов сказал бы ему: «не отрывайся далеко от земли, Ерофей: на полметра приподнялся и этого уже достаточно» Мартынов берется существовать, основываясь и на этом, и на другом, и черт знает на чем; мир всем живым, сохранения спокойствия всем остальным, люди разные, дело решенное, решенное по-разному, знаменитый футболист Паоло Джанивери верит в себя не меньше, чем в Господа, и по окончанию ничего не решающего матча снедаемые любопытством репортеры не позволяют ему уйти с поля взяв Паоло в плотное кольцо, они навалились, ощерились, и рвутся расшатать своими микрофонами его передние зубы.
Паоло! Паоло Джанивери!
Отстаньте, пробиваясь сквозь них, пробормотал Паоло. Уйдите Пошли к дьяволу, вам говорят!
Всего один вопрос! Паоло!
Ну чего еще?
Вы сегодня первый раз в жизни били пенальти! И не забили! Лень было?! О женщине подумали?
Паоло Джанивери стоял перед ними, как скучный белый медведь после подтвержденных цифровыми выкладками уверений знакомого полярника касательно ожидаемого со дня на день глобального потепления еще отчетливее помрачнев, Паоло Джанивери угрюмо пробурчал:
Баста
О чем вы, Паоло?
Пусть бьется в истерике тренер, сказал Паоло, пусть умоляют тиффози, но я ни за что больше не подойду к точке.
А сегодня зачем подходили?
Затем Оба наших пенальтиста травмированы, вот команда мне и поручила. Я разбежался и показываю вратарю этого говенного «Лечче», что буду бить слева от него. Но показываю специально, чтобы он подумал в другой я буду бить. Показываю и бью, куда показывал, но с расчетом, что вратарь поймет, что я его обманываю и прыгнет в другой. А после игры это ничтожество Колинелли ко мне подходит, лыбится и говорит: «Балда ты, Паоло, не думал я, что ты такой ослина куда показал, туда и ударил». И это ничтожество посмело меня меня, которому устраивал овации не только «Сан-Сиро», но и «Хайбери» с «Местальей», ослиной обозвать Не пытайтесь приклеить ко мне ярлык человека, не признающего своих ошибок, но какое же он все-таки ничтожество
Но пенальти-то он взял.
От того и взял, что ничтожество. Протискиваясь в раздевалку, Паоло Джанивери не переставал уничижительно бурчать. У думающего вратаря никаких бы шансов не было
Были бы они у Седова? Исключительно в очень маленьких воротах. Таких, чтобы он полностью их перекрыл Седов четвертый день в прострации и расслаблен; его переполняет небесная гнусь, он не использует тунгусов в качестве метеоритов: она возвращается. К Седову.
К нему возвращается женщина, не вызывающая чувства доверия. С силиконовыми губами.
Ревностная эксгибиционистка Вероника Кошелева.
Она возвращается из туалета, Седов выковыривает из овощного ассорти нелюбимые им цуккини, в ресторане поет Ширли Бэсси. Не на сцене. На уме у Седова только одно: наскрести бы денег расплатиться.
Седов уже не ставит раскладное кресло посреди МКАДа. Раньше ставил какие же это были времена: женщины раздевались и оказывались не мужчинами, интересная врач-стоматолог ставила ему штампованную коронку, а он щурился и причудливо трепал ее за грудь, сейчас все уже по-другому.
Опять цуккини выковыриваешь? спросила у Седова вернувшаяся дама. Не приелось?
Не люблю я их, сказал Седов. Не переношу и никому, никому относительно этого пыль в глаза не пускаю. А тебе я расскажу один случай. Тогда я обедал в полу-ресторане возле театра Маяковского кому он принадлежал, я не знаю, но на кассе там был черный
Негр?
Наш черный, грузин, наверное. Я выпил сто грамм, закусил очень вкусным и недорогим харчо, и перед тем, как оттуда уйти, пошел в туалет. Подошла моя очередь, но я не заторопился у меня хорошее настроение и я начинаю всех пропускать. Парня, девушку, приземистого мужика с толстой жилой на лбу. Но этот мужик задерживается в туалете дольше, чем я предполагал. У меня уже поджимает, и я стучу ему в дверь стучу, бью в нее ногами, пытаюсь сломать, грузин встает из-за кассы, он меня оттаскивает, я ору ему нечто крайне националистическое я никогда не ощущал себя в такой степени расистом.