На следующий день я встал раньше всех и уже в семь утра пил подогретый чай с кусочком черствого хлеба. Тесть с тещей еще храпели, да так, что занавески шевелились.
Еще транспорт был не загружен народом, когда я сел в автобус, чтоб доехать до метро «Войковская», так называлась станция в честь ленинского головореза Петра Лазаревича Войкова, принимавшего непосредственное участие в казни царя и его несовершеннолетних дочерей. Я решил отправиться в самый центр столицы. Именно с центра начались поиски работы. Но эти поиски ни к чему не привели, мало того, они оказались бесполезны. Я, по своей неопытности, не учел одной простой вещи: не имея партийного билета, невозможно было найти работу, если только дворником, или на худой конец воспитателем в рабочем общежитии на семьдесят рублей в месяц.
После длительных мытарств на протяжении трех месяцев, мне удалось устроиться вожатым в пионерский лагерь, принадлежащий Главмосстрою, а затем воспитателем в рабочее общежитие все на ту же нищенскую зарплату.
Родной брат тестя, министр топливной промышленности, никак не отреагировал на просьбу брата пристроить зятяголяка хоть куданибудь, и таким образом я пополнил семью нищих еще одним ртом. Отношение ко мне тестя, тещи, да и жены и стало таким, как к лишнему, бесполезному рту. Это больше всего угнетало и унижало. Я мучительно искал выхода из безвыходного положения.
И нашел. Возможно, судьба сжалилась надо мной. Уже с сентября следующего года я работал на трех работах пионервожатым в 201 школе, воспитателем в общежитии Главмосстроя (вечернее время) и преподавателем эстетики в ПТУ 22. Фигаро здесь, Фигаро там. Как я успевал это мой секрет, а вот то, что я приходил домой в двенадцать ночи и уходи в шесть утра никакого секрета. Члены чужой семьи, куда я так просто внедрился, не видели меня, не кормили, не поили, не стирали и не убирали за мной, и были весьма довольны.
Моя работа в 201 школе вожатым и воспитателем в общежитии, радости не приносила, хотя я трудился там как пчелка, а вот в ПТУ я неожиданно нашел себя. Честно говоря, я и не знал, что на такое способен. Это был прыжок в горящий костер, но приземление оказалось на зеленой лужайке, усыпанной цветами. Такое бывает только в сказке. Так бывает у обездоленных, когда судьба вдруг поворачивается лицом в их сторону, и в море голодных и нищих, отбирает одну особь, дабы эта особь испытала большую радость в своей короткой жизни.
Юные девчонки, недавно окончившие среднюю школу, слушали мои лекции, затаив дыхание. Они просто поедали меня глазами, возможно, видели меня в постели, не давали мне покоя между лекциями. И даже на лекциях, когда в конце, я произносил: какие будут вопросы, поднимался лес рук.
Скажите, а вы женаты?
Да, конечно. Но какое это имеет значение?
Большое. Такой красавчик, и такой умный, говорила одна блондинка высокого роста в короткой юбке, никого не стесняясь. Вы мне очень нравитесь. Давайте, махнем куданибудь после занятий.
Девушки, красавицы и вы мне очень нравитесь все! Я без ума от вас всех. Но все дело в том, что если я когонибудь из вас подержу за ручку, меня тут же уволят, точнее, выгонят с треском за попытку соблазнить ученицу.
Нет, я скажу, что я вас соблазнила. Меня Лилей звать, я Воронова, запомните меня.
Хорошо, Воронова. Когда вы окончите училище и станете работать чертежницей, я вас непременно разыщу, а пока давайте вернемся к занятиям.
Фу, какой.
Уймись, болтушка! взревели другие. Видишь, наш преподаватель уже покраснел, видать, добилась своего.
Между тем звонок уже прогремел, пора было начинать второй урок по теме. На втором уроке все сидели тихо, старательно конспектировали, вели себя достойно, как первокурсники на лекции какого-нибудь московского института.
Мой имидж поднялся в собственных глазах, и это было чрезвычайно важно. Я комуто нужен, я не такой пустой, как говорит тесть, этот малограмотный слесарь шестого разряда, что зарабатывает на заводе Микояна в два с половиной раза больше своей дочери с высшим образованием. Он любит заложить за воротник и весь вечер долдонит, какие все плохие, в том числе и его брат министр и что Ленька Брежнев алкаш и бабник.
Значит, я не погибну в этом городе, я обязательно найду свою норку, как одинокий крот и совью себе там теплое гнездышко назло тем, кто меня считает ничтожеством, прилепившимся к чужому столу.