Илья не оправдывает примитивизм своих воззрений на взаимоотношения с женщинами и смеется, не разжимая зубов.
В лесу, где он обычно охотился, полно егерей: один раз в воздух выстрелишь и все, набежали. За мздой или просто морду со скуки набить не затевая далеко идущих и типичных для себя ссор с распространителями бесплатных газет, Илья Романовский дерзнул идти в лес без ружья: с ножом же оно честнее будет, подумал он, и для животных больше шансов, и моему характеру не бесцельное испытание. Медведя я, само собой, обойду, а с кабаном и при содействии ножа дело как-нибудь выгорит, кабаны же звери пугливые; от них не бежишь сами от тебя убегают; они убегают, а я за ними: за ними и на лыжах неплохо, похоже, поохотимся.
Шестнадцатого декабря 2000 года Илья Романовский не изучал познавательную работу Зайгарник «Нарушение мышления у психических больных».
Сумка с едой, десантный нож, шерстяной головной убор: еще и на лыжах.
С охоты он не вернулся.
Как говорил его старый безутешный отец, догадавшийся о цели его ухода в лес по закрепленному на бумаге обещанию принести к субботнему ужину чьего-нибудь парного мяса: лицензия на жизнь у него, по-видимому, на обратном пути истекла.
Но на обратном ли? Сложилось ли у моего Илюши воплотить хоть малость из прочно задуманного?
Властный концертмейстер Романовский доходил в любви до самых грязных ее крайностей. Проведя всю молодость на тихой волне и не полюбив в зрелые годы чикагский блюз сомкнутся ли над его останками глаза Мартынова? Предпосылок, честно говоря, мало.
Мартынов не в ответе за его расстроенный рассудок; он в третий раз бьет по спине чрезвычайно живучего комара, но все без толку, хотя Мартынов в пьяном бреду не различая, где быль, а где Бог и газетой пробовал, и ладонями.
Странное насекомое.
Пеленгующее его мысли. Недовольно жужжащее:
Человек, даже такой тупой хмырь, как Илья Романовский, с утра на два сантиметра выше, чем вечером, но я не о себе, да и о тебе я еще ние обмолвился ни словом к тому же я не странный, я избранный. Теперь тебе ясно?
Избранный комар? Он ко мне? Или от себя? Сейчас Мартынов посмотрит, какой он избранный, и что это за пузырения в системиуме удалого кундалини; Мартынов недавно пришел от пушистой смывщицы всевозможных красок Елены Топольковой не совершив на пару с ним теургического акта с целью воздействовать на божество и что-нибудь у Него выудить, она поинтересовалась у него, нравиться ли ему ее мини, и Мартынов невосторженно ответил, что у нее все мини.
Елена резко задумалась. Я о юбке, чуть погодя сказала она.
А я тебе. Ты передо мной и не боюсь, что ты пропадешь испаришься; завязывая шнурки, Мартынов бросив ей через плечо: с твоей юбки, Лена, обман и начинается.
Он два года был в конструктивной оппозиции ее духовной лености.
При выходе от нее Мартынова охватила досада, что он совершенно не сакрализует секс, и тут еще этот комар, которого ни газетой, ни ладонями, но с ним-то Мартынов поладит, он-то Мартынова не добьется.
Лети за мной, сказал он комару.
Ты меня, пьяный дядя, приказами не шинкуй, надменно скривился комар. И не таких в пещере Флинт-Ридж натягивали.
Не хочешь, не лети. Мартынов медленно привстал. Можешь здесь меня подождать.
И что мне с этого будет?
Я тебя, неклятвенно пообещал Мартынов, угощу своей кровью.
Подумаешь, какое счастье, твоей мутной крови отведать твоей, бегущего от себя, как от смерти Долго я ждать не буду.
Долго и не надо.
Ты из тантрической секты? Я постарел утратил в романтике, вижу не только месяц, но и остальную темную часть луны; в коридоре у Мартынова стоял шкаф с зеркалом в двери.
Входную дверь Мартынов закрывает на цепочку и в рождественскую ночь; вырвав зеркало, он завернул его в рубашки и, найдя ему место под мышкой, заглянул в комнату.
Комар в ней смотрится отнюдь не нервно: сидит на столе и читает газету, которой Мартынов его только что попытался прибить: долгоножка устроил читальный зал.
Оцени, что я тебе принес, сказал Мартынов. Ты, кстати, блондин? У блондинов, если я ничего не напутал, больше всего волос.
Ты мне, пьяный дядя, зубы не заговаривай, пробурчал комар. Согласно уговору ты мне крови должен. Короче, раздевайся.
Я человек Востока, сказал Мартынов.
И? вопросил комар.