Бросив испуганный взгляд на свой костюм, я окончательно упал духом. Ужасно! Идти в таком плачевном виде домой значит самому себе вынести смертный приговор. Я стал бродить вокруг нашего дома в надежде, что отец за чем-нибудь выйдет из подъезда и я смогу незаметно прошмыгнуть, словно мышь, в квартиру и переодеться.
Прогуливаться во дворе пришлось довольно долго, но моё ожидание всё же оказалось не напрасным. Спустя некоторое время из подъезда вышел отец с сумкой в руке и направился в сторону магазина. Нельзя было упускать такой шанс. Я стремглав кинулся по лестнице, в один миг оказавшись на пятом этаже. Быстро переоделся и, как ни в чём не бывало, стал разогревать на плите суп.
Вскоре вернулся отец. Увидев меня, он обрадованно спросил:
Ну что, проголодался? Как учёба?
Я гордо открыл дневник, в котором красовалась моя первая оценка пятерка.
Молодец, похвалил отец. История это хорошо. Но запомни, сынок: царица всех наук математика. Старайся, и из тебя получится великий человек. Я покорно кивнул, совершенно не согласный с его мнением.
Вечер прошёл превосходно: играли в шахматы, потом отец попросил почитать ему Чехова и долго смеялся над рассказами своего любимого писателя.
Лишь когда мы уже легли в постель, перед тем, как заснуть, я вдруг отчётливо представил, что же ждет меня завтра И вот тут-то мне по-настоящему стало страшно.
Тайное всегда становится явным
Утром я быстро позавтракал и, пока отец мылся в ванной, наспех натянул на себя лохмотья жалкое подобие костюма и стремглав выбежал из квартиры.
В подъезде я основательно доработал свой наряд: полностью оторвал рукав, пиджак для большей убедительности потоптал ногами и, напялив на себя «остатки былой красоты», потащился обратно домой.
Зайдя в прихожую, я стал громко, во весь голос кричать и даже смог выдавить из себя несколько слезинок. Выбежавший из кухни испуганный отец с удивлением уставился на меня.
Увидев его, я заорал ещё громче:
А-ааа, а-аааа, а-ааааа собаки, выл я, не умолкая ни на секунду. Только вышел, а они набросились. А-ааа Я ничего им не делал. А-а-а-а-а-а-а
Я так правдоподобно, как казалось мне, расписал всё отцу, что и сам поверил в свою ложь. Но папашу моего не так-то просто было провести. Приблизившись ко мне, он молча взял из моих трясущихся рук оторванный измазанный рукав. Внимательно осмотрев его, вдруг со всего размаху ударил меня им по голове. Остолбенев от такого поворота событий мой фокус не удался, я застыл в немом крике. Через минуту, как затравленный зверек, заметался по прихожей, пытаясь открыть дверь.
В глазах отца, грозно сверкающих на меня из-под нависших бровей, я прочитал себе «смертный» приговор. Выпорол он меня тогда основательно, так что я два дня не мог без боли сидеть. Конечно, я сразу же признался ему во всём и объяснил, почему ввязался в эту незнакомую мне игру.
Отец пришил рукав, зашил брюки и постирал костюм. О покупке новой школьной формы мне даже и мечтать было нечего. К тому же после стирки костюм снова выглядел почти как новый. Лишь заштопанная коленка теперь постоянно напоминала о печальном происшествии.
Оглядев меня с ног до головы, отец сказал серьезным тоном:
Вот тебе и урок: никогда никого не обманывай только самому же хуже будет. И запомни на всю жизнь: тайное всегда становится явным, а обман ни к чему хорошему не приводит. Надеюсь, этот случай пойдёт тебе на пользу.
Да, тихо произнёс я. Однако, к сожалению, я так и не учёл этот случай и не сделал никаких выводов. Впрочем, и из многого другого в жизни. Но об этом несколько позже.
Глава 3. «Блокада»
Камчатская зима
Наступила холодная камчатская осень с дождями, грязью и жёсткими, пронизывающими насквозь ветрами, постоянно дующими с океанских просторов.
Я не очень любил эту тоскливую пору. Придя из школы, весь вечер торчал дома: на улицу совсем не хотелось идти и даже не тянуло. Отцу же это время года, наоборот, нравилось. Он и сам говорил об этом не раз, постоянно вздыхая:
Скорей бы осень, хоть дома посидишь. А то всё бегаешь допоздна по дворам. Я прекрасно понимал, что ему скучно сидеть одному в квартире. Но улица манила меня разнообразием, шумными весёлыми играми с приятелями, и я ничего не мог с собой поделать.
За унылой осенью приходила снежная камчатская зима, торжественная и величественная. Все жители Петропавловска, в том числе и я, всегда с нетерпением ждали её прихода. Радовались первому снегу, сверкающему ослепительной белизной. Он прикрывал, прятал под белоснежным покрывалом неприглядное осеннее месиво. Кроме того, с приближением зимних холодов на Камчатке заканчивалась навигация, и вся трудовая деятельность, связанная с ловлей и переработкой рыбы, прекращалась. Прибрежные воды сковывало льдом, и всё вокруг замирало. У рыбаков (а их на полуострове большинство) начинались «зимние каникулы» вынужденный простой в работе. В это время они с семьями жили на деньги, заработанные за весенне-летний период.