Вы говорите, он фанатик! Фанатик в чём?
В тысяче вещей! Давеча он, как бешеный зверь, накинулся на теорию Эволюции Вейсмана! Утверждают, что в Вене он устроил грандиозный скандал по этому поводу!
Вы не можете рассказать поподробнее?
Только не сейчас! У нас в редакции есть подробные переводы протоколов конгресса. Если хотите посмотреть, я к вашим услугам!
Я мог только мечтать об этом! Я должен взять интервью у этого типа! Как я понимаю, это будет не так-то просто, поэтомуследует поискать к нему какой-то ключик! Спасибо вам огромное за помощь! Если ещё не так поздно, тогда идёмьте!
Полчасом позднее я уже рассиживался в уютной редакции, листая неподъёмную инкунабулу с обнаруженной в ней статьёй « Вейсман или Дарвин?», с многозначительным подзаголовком: «Бурные схватки и оживлённые дебаты в Вене! Горячие прения!» Едва ли мои научные познания могли бы быть признаны фундаментальными, поэтому самая суть споров упорно ускользала от меня, было понятно лишь то, что хулиганистый профессор вёл научный диспут в необычайно агрессивной форме, чем, по всей видимости, просто разъярил вальяжных континентальных коллег. В скобках стояли три заметки, на которые просто невозможно было не обратить внимание: «Гневные реплики с мест!», «Шум и выкрики в зале!», «Общая обструкция и протест». Это было понятнее. Всё остальное, включая всякие теории и научную терминологию, я посчитал казуистической китайской грамотой и глобоко в неё углубляться не стал.
Нельзя ли попросить вас, если это возможно, перевести эту чертовщину на обычный человеческий язык! обратился я с жалкой молитвенным пафосом к моему доброму спутнику.
Что вы, это и есть перевод!
Тогда мне ничего не остаётся, как ввергнуться в джунгли оригинала!
Тут есть условия жизни только для посвящённых небожителей!
Ох, мне бы вычленить из всего этого бреда хотя бы одну фразу, которую можно членораздельно произнести! О смысле я уже не говорю! А, вот кажется что-то похожее! Кажется, я врубился в эти три слова! Дайте ручку, надо записать! Это будет наживкой, которую я нанижу на свои крючки, прежде чем бросить эти протухшие вкусняшки безумному профессору! Посмотрим, хитрая ли это рыба!
От меня вам ещё что-то нужно?
Стойте, стойте! Погодите! Может быть стоит обратиться к нему с письмом? Ведь если он получит письмо с таким солидным адресатом, это только прибавит солидности нашему намеренью!
Результат будет немного отличаться от ваших прогнозов! Вы явно не Дельфийская Сивилла! Этот бандит, едва получит письмо, сразу отправится к нам в редакцию и переломает здесь все стулья и рёбра!
Не может быть! Я напишу такое ласковое письмо, что даже крокодил подобреет! Показать вам текст?
Ладно, дерзайте, если вам угодно! Вот, садитесь на мой стул! Там бумага, здесь перо и чернила! Когда напишете, дайте почитать! Тут без цензуры не обойтись!
Пришлось мне попотеть порядком, но в итоге получилось нечто, как мне казалось, вполне удобоваримое. Гордясь своей эпистолярной новинкой, я не без пиетета прочитал текст моему личному цензору:
«Дорогой Профессор Челленджер,» гласила бумага, Пребывая в статусе скромного естествоиспытателя Природы, я, как ваш скромный ученик, с интересом следящий за Вашими гипотезами, выссказанными по поводу серьёзных противоречий между фундаментальными основами теорий Дарвина и Вейсмана и имея возможность ознакомиться с Вашими ранними
Да вы просто какой-то инфернальный лгун! промурлыкал Taрп Генри.
«выступлениями, в частности, вашей блестящей речью на Венском Конгрессе, считаю всё это величайшим и несравненным вкладом в мировую науку! Ваш доклад на конгрессе, с его незыблемой и железной логикой, мысли, изложенные в нём всё это даёт полную, всеобъемлющую картину великих достижений современной науки. Между тем там есть одно место, вызвавшее мои вопросы. В частности вот этот параграф: «Я категорически отрицаю верность лживого с точки зрения академической науки утверждения, что любой обособленный живой организм есть некий микрокосм, строение которого обусловлено историческими процессами в течение чрезвычайно длительных этапов истории, с постепенными изменениями в рамках многих поколений». Осмелюсь высказать вам моё мелкое критическое замечание и вопросить Вас, не собираетесь ли вы, Профессор, сообразуясь с новейшими данными, несколько пересмотреть свою точку зрения и внести необходимые поправки в свою теорию? Не считаете ли вы это некоторой натяжкой? Не откажетесь ли Вы, уважаемый Профессор в моей нижайшей просьбе иметь у Вас личную аудиенцию, с тем, чтобы прояснить некоторые научные вопросы, которые можно решить только в личном контакте? Если Вы не против, мой визит будет осуществлён послезавтра, в одиннадцать утра. Ваш верный покорный слуга,