***
Озолс вернулся в Архангельск накануне дня Интернационала. В городе праздник почти никак не ощущался. По крайней мере, здесь, рядом с перроном. Лишь скромный плакат и красный флажок на углу здания железнодорожной станции, напомнили ему, что завтра уже первое мая. Весна, как и в Москве не особенно здесь чувствовалась. Но солнце, по крайней мере, так Иварсу показалось, здесь было приветливее и припекало почти по-летнему. И только северный ветер, гуляющий вдоль платформы, не давал повода усомниться, что приехал он не к Черному морю. По скоплению у вокзала конских повозок Озолс понял, что ледоход уже прошел, и паромная переправа работает. Это было важно, потому, как основная территория города располагалась на правом берегу Северной Двины, а поезда из-за отсутствия моста через нее останавливались на левом. Перемещение людей через реку осуществлялись зимой по льду, а в теплое время года на пароме.
Наняв извозчика, Иварс, не заезжая домой, сразу отправился на службу. Не доезжая до губисполкома один квартал, он рассчитался с возницей, сошел и дальше отправился пешком. В коридорах было малолюдно, и до своего кабинета его никто не остановил. Проворно повернув ключ, он вошел в душное помещение. Бросив взгляд на оставленный им беспорядок, понял, что после его отъезда здесь никого не было.
Иварс отдернул штору и распахнул окно. Скинув надоевшее за время поездки пальто, он подошел к видавшему виды черному кожаному дивану и подумал, что за те месяцы, что ему здесь пришлось работать, ни разу на нем не сидел. Присев, Иварс скинул ботинки, и с удовольствием вытянулся на мягком сиденьи. Он подложил руку под голову, и глубоко вздохнув, прикрыл глаза. Ему хотелось отвлечься, но сознание в очередной раз вернуло его на несколько дней назад.
Товарищ Озолс, мы верим в вашу преданность идеалам революции и отдаем должное вашим прежним заслугам, проговорил заместитель председателя ОГПУ и, чуть наклонив голову вниз, обвел взглядом собравшихся за столом мужчин.
Он привычным жестом пригладил пышные черные усы и посмотрел на Иварса поверх круглых с тонкими дужками очков.
Надеюсь, вы понимаете всю секретность этого разговора? произнес круглолицый мужчина в штатском.
Вы правы, Александр Иванович, первый зам одобрительно закивал головой. А потому скажу без излишних предисловий. В июне одна тысяча четырнадцатого года в ваших краях перевозили золото, которое исчезло. И до настоящего времени его судьба неизвестна. Стране сейчас как никогда нужна финансовая поддержка. Поэтому вам поручается найти пропавшее золото и вернуть его государству. Кроме вас об этом никто не должен знать: ни жена, ни ваше губернское руководство Никто. Поиски афишировать не следует. Внимание к ним не привлекать. Естественно заниматься этим не собственноручно и не работниками вашей службы. Лучше, если это будут посторонние люди. Ну, например, геологоразведочная экспедиция или что-то в этом духе. Для выполнения поручения допустимы все средства. Понимаете? Все. Включая крайние меры. Вся имеющаяся информация по этому делу, а ее не так много, здесь, он постучал ладонью по лежащей на столе папке.
И никаких свидетелей. Ни до, ни после выполнения задания не должно быть, проговорил сидевший напротив Озолса мужчина лет сорока пяти с бледным лицом.
Соглашусь с Глебом Ивановичем. С собой по понятным причинам я вам документы не дам. Думаю, что десяти минут для прочтения вам хватит, первый заместитель пододвинул папку Озолсу. А мы с товарищами подождем. Да, и вот еще что. Нам известно, что во время гражданской войны попытки его отыскать предпринимались вашим губернским руководством. Ведутся ли они сейчас или нет, у нас сведений нет. Думаем, что вряд ли. Если только по чьей-то личной инициативе. Заодно и проверите. Однако, еще раз повторю. Об операции никто кроме лично вас и ее исполнителей не должен знать. Последние, я надеюсь, будут знать только то, что сочтете нужным.
Иварс не услышал, как открылась дверь в его кабинет. Лишь по дуновению свежего воздуха и легкому аромату духов, понял причину их появления. «Илга, догадался он»
И где ты умудряешься такие ароматы покупать? проговорил Озолс, открывая глаза.
Здравствуй, Иварс, не помешаю? на пороге стояла русоволосая женщина лет тридцати с огромным красным бантом на груди.