Когда с Левого берега Двины сюда перебирался, то оставил новому хозяину столько «добра», что тот неделю выгребал. Взял с собой тогда помимо одежды лишь старый самовар да примус шведский, выменянный в порту на водку еще в первую мировую у иностранного моряка.
Это чем тут так вкусно пахнет? отвлек Миколу от воспоминаний голос Павла.
Сейчас вот еще рыбки к картошке с подпола достану и поедим. Промотался всю ночь по городу. Только под утро уж кипяточку с шаньгой удалось перекусить, пожаловался Дымов.
А что так?
А-а-а, лишь отмахнулся тот. Всяко бывает. То спишь на дежурстве, то глаз не сомкнешь.
Вскоре они уже сидели за столом. Две большие соленые селедки лежали посреди него на расправленной для этой цели газете.
Ты, Микола, вот что, Павел не договорил, встал из-за стола и прошел в коридор.
Когда вернулся, то держал в руке кожаный портфель, с которым вчера и пришел к приятелю. Он достал из него увесистый сверток и развернул. Из рассыпавшейся пачки советских купюр отсчитал двадцать штук и передвинул их по столу в сторону Дымова.
Вот, возьми. Поесть чего нужно, купи. Ну и так, на первое время, после чего Павел закрыл портфель и бросил его на диван.
Микола с удивлением уставился на пачку денег.
Да тут же Куда так много? По «три червонца»
Лишними не будут, пригодятся, оборвал приятеля Павел. И помельче поменяй, лучше сегодня. В губернии у вас с таких и сдачи не сдадут.
В губернии? Ты никак в деревню, домой собрался? Зря. И дня не проживешь. Сразу арестуют. Сейчас милиция стала, он не нашел подходящего слова. О-го-го! Быстро сообразят, что к чему.
Вместе с тобой, Микола. Только вместе, улыбнулся Гавзов. Ты мне одежку тоже сегодня справь. Не броскую, но и не абы какую. Ну, к примеру, выходной костюмчик чиновника средней руки. Пиджачок, брюки, ботиночки. В морской форме расхаживать, сам понимаешь, не могу себе позволить. Вот, кстати, посмотри, он достал из нагрудного кармана фотографию и показал Дымову.
Дымов посмотрел на Павла с легкой настороженностью.
Что-то похожее?
Желательно.
Миколе было как-то не по себе. Вчерашнее удивление от неожиданного воскрешения приятеля прошло. На смену ему где-то еще глубоко в душе, но уже отчетливо зарождалось чувство опасности. Давно он такого не испытывал. Пожалуй, с того дня, когда в далеком двадцатом сидел в коридоре, ожидая допроса у Озолса. Но тогда, слава Богу, пронесло. И даже с выгодой для него обернулось. Но сейчас. Сейчас, все как-то по-другому. Где-то внутри у Миколы появился страх, напомнив о себе легким ознобом и враз вспотевшими ладонями.
Ты, чего это, дружище, загрустил? Павел укоризненно посмотрел на приятеля, чувствуя, что с тем что-то происходит. Нечего раньше времени волноваться. За меня не беспокойся. Документы у меня качественные, подлинные. Ляпин Федор Григорьевич теперь я. Российскими органами документы выписаны. Да и внешне, как ты заметил, я уже далеко не тот Павел с румяными щеками, проговорил он, стараясь успокоить Дымова и с аппетитом обсасывая хребет селедки.
Начиная с того момента, как Микола вчера оставил Гавзова дома и ушел на дежурство, тревога в его душе все нарастала. Понимая, что Гавзов не поступил бы опрометчиво и не пренебрег бы мерами безопасности, Дымов все равно продолжал накручивать себя, мысленно представляя, как снова оказывается на допросе в ОГПУ. Хорошо, что на службе за всю ночь никто не обратил внимания на его странное состояние.
От последних слов приятеля, а особенно от созерцания, как тот с аппетитом и безразличием к кажущейся ему опасности, обсасывает рыбьи кости, Дымов почувствовал огромное облегчение. От добродушного и какого-то домашнего Пашкиного взгляда ему стало спокойно, а сжимающий всю грудь холодный страх отступил. Напряжение спало, а на его лице проступила едва заметная улыбка.
Ну, и очень хорошо, произнес Павел, увидев в Дымове такие нужные для него перемены.
Ты как с Соловков тогда сбежал? неожиданно и довольно небрежно спросил Микола. Говорили, что погиб при побеге. И где жил-то все это время?
Хороша рыбка. Я вот в Норвегии сколько жил, сколько рыбы там переел, а такой вкусной не доводилось, будто не обращая внимание на вопрос Миколы, произнес Гавзов.
Он с удовольствием облизал маслянистые пальцы и подмигнул Миколе.