Сердце у меня при ее появлении не екает. Что до возбуждения, то оно запаздывает а то и вовсе не приходит. Мы с ней в койку заваливаемся и, обнявшись, кучей хлама лежим. Она для меня никак не луч света в темном царстве. Как и мои друзья, как и мой брат, как и моя работа мрак на мраке. Черный квадрат на черном квадрате.
Основа для незамутненного ликования в вас уже создана, заключил Хароновский. Да. Да. Да. «Протекала тут речка, да речка огненная, от востока и до запада, от запада и до севера, по той по речке, да по огненной, ездит Михайло-архангел перевозит он души, души праведных, праведные души, души радуются, песнь эту поют херувимскую, гласы те гласят серафимские
Под напевное бормотание Олег Аринин, не закрывая глаз, входит в прострацию.
ПО ВЫХОДУ из нее Олег обнаруживает, что он в пустыне под навесом в кресле сидит. Возле кресла произрастает увешанное плодами апельсиновое дерево.
И как же меня сюда забросило? выдохнул Аринин. Я, наверно, заснул. По здравому размышлению, засыпать было не с чего. Я сидел на скамейке. И не выпив ни глотка, отрубился? Похоже, нужно бить тревогу и почему пустыня? Она что, для меня какой-то дорогой мне образ? Если она в ближайшие мгновения ни во что не преобразуется, то помутнение у меня стойкое он говорил о чем-то незамутненном. О ликовании. Я весь в нем, в ликовании, подойдите и поглядите. В зеркало мне тут не поглядеться, но я думаю, что взгляд у меня неживой. Цветочки, полянки или водопады в турпоездках меня не волновали, чувство природы у меня никчемное, однако пустыню я равнодушно не принимаю. Надвигающейся катастрофой она во мне отзывается. Перед тем, как к ужасному исходу готовиться, надо бы к ней прикоснуться. Пощупать, из чего она сделана. Окажись она не пустыней по сути, а трехмерной картинкой пустыни, для меня это будет информативно.
Выбравшись из-под навеса, нагнувшийся Олег Аринин водит по песку ладонью, мнет его пальцами, поднимает глаза и видит около себя шестнадцатилетнюю девушку в платье ниже колен.
Постой, пробормотал Олег, ты же ты Женечка Васильева. Но тебя же сбил мотоцикл.
Мне не воскреснуть, улыбнулась Женя.
Ну получается, что остается то, что ты мне снишься.
Не снюсь.
Если ты говоришь чистосердечно, я в непонимании давай голову пока не забивать! Когда мы вновь вместе, чего нам причины доискиваться? Быть в мыслях, как в угрях. Твое славненькое личико угри не обошли я тебя и с твоими угрями любил. Сейчас я от всего этого далек.
Ты уже в годах, промолвила Женя.
Не в слишком больших, но от того меня, что любил и надеялся, ушагал я далече. Категории любви и надежды во мне теперь в состоянии безнадежном.
А во мне они цветут, сказала Женя. Я же не повзрослела. Ничего не растеряла, ни в чем не изверилась я и тебя к тому прежнему жизнелюбивому парню приведу.
Ты сможешь?
Я все могу, ответила Женя. Иди, Олежка, за мной.
Олег Аринин за Женей Васильевой по пустыне с улыбкой.
НА ВТОРОМ этапе своего хождения за девицей Олег уже усталый, перегревшийся, отвернувшийся от бьющего в лицо солнца и движущийся за Женечкой боком.
Смотрит она исчезла.
Что же ты меня, Женя, кинула в жарко натопленном пространстве. Я же вышел в него не побродяжничать я за тобой пошагал. Твой Олежка шел за тобой Олежка, с которого сошло семь потов. Соленая жидкость выступала и стекала в песок пустыни или испарялась. Она и сейчас из меня выделяется. Мне самому для меня самого она нужна позарез, но уходит прочь. И как помешать? Не прикажешь же себе не потеть ко мне из меня тревожные донесения приходят. О внутриклеточных процессах. Предлагается прилечь и от обезвоживания подыхать тихонько. С душой доведенной до доминирования в ней миролюбивой предсмертной дремоты. Любовь зла, огонь горяч, девушки не надежны she smiles sweetly and says: don`t worry она мило улыбнулась и сказала: не волнуйся и я за ней потянулся. Не в лимонную рощу в центр пустыни. Безводной и безвозвратной. Лимонная роща ага под навесом у меня были апельсины. Всеми усилиями всего, во мне еще не перегоревшего, мне следует рвать к ним.
СОВЕРШИВ заползание под навес, Олег дотягивается до апельсина. Лежа поедает его вместе с кожурой.
ОЛЕГ Аринин возродился. Сидит в кресле, ест очередной апельсин, справа от Олега материально образуется профессорского вида мужчина.