Судрогин. В сейфах поменьше смотрели? Из главного вытащили и по маленьким раскидали!
Прядилов. Куда я только ни смотрел. Банк пуст, как голова черносотенца. Но охранника на табуретку посадили. Вынудили меня его пристрелить. Управляющий вздыхал, что троих детей без отца я оставил часы на золотой цепочке я для передачи вдове управляющему на ладонь положил.
Судрогин. Присвоит он ваши часики
Прядилов. Померевшими от голода малышами свою совесть желает обременить? Полный вперед.
Алтуфин. На одной золотой цепочке до окончания кромешной тьмы не продержишься.
Прядилов. Свое исподнее мне надлежало к цепочке прибавить?
Судрогин. Детоубийство на совесть давит невыносимо давит, да?
Прядилов. Никаких детей я не убивал. От моей руки их отец погиб за советскую власть. Поскребет она по сусекам, накормит его детишек.
Судрогин. Глаза вы скосились! Будто боковым зрением во что-то впились. Демон сбоку от вас образовывается, чувствуйте вы нечистую тварь!
Прядилов. В потустороннюю чушь ты, Василий, не веришь. Закричал и внутренне усмехнулся. Вам бы с господином юнкером комичным тандемом по стране разъезжать. Ты бы запугивал его сатанинскими чудищами, а он бы в ужасе по сцене метался. Ваша амплуа, господин юнкер, придурковатый барчук.
Судрогин. Изнеженный типчик, тяготы революции не выдержавший!
Алтуфин. Женщину из аптеки прихватим и поедем
Судрогин. Настоящих безумцев в шоу нельзя включать. И для актером, и для публики чревато. Зато не заикнется об оплате, деньги для безумцев ничто
Прядилов. Аптекарше платить ни к чему. И возить ее с собой незачем.
Судрогин. Святая правда.
Прядилов. А вас я бы гастролировать подрядил. На выкуп бы мне заработали.
Судрогин. Мы бы себе деньги брали. В чем для нас радость на вас, на дядю работать?
Прядилов. Юнкеру хватило бы имеющегося у него знания, что он трудится, чтобы выкупить из большевистского плена красивую добрую девушку. С тобой, Василий, мне бы к принуждению прибегнуть пришлось. К обещанию жесточайшей расплаты, если названной мною суммы по итогам гастролей у меня не окажется.
Алтуфин. А сестра у вас красивая для вас или для всех?
Прядилов. Женихом себя представляешь?
Алтуфин. Она меня заметно старше
Прядилов. На пару лет. А ее красотой люди даже поражались, подтвержденная посторонними людьми у нее красота. Особенно до оспы была.
Судрогин. Господи боже, не бей мне по роже, побитую оспой он тебе, Павел Максимович, подсунуть намеревается!
Алтуфин. Подшучивает он над сестрой.
Прядилов. Над ситуацией. Не даю ужасу пробираться до самых глубин. На могиле моей Елизаветы улыбнуться вряд ли сумею
Судрогин. Не будет у нее могилы, мне думается.
Прядилов. И хорошо
Судрогин. Если слезы проливать негде, ни к чему слезы тогда!
Прядилов. К станции, люди поговаривали, обоз движется
Судрогин. Обоз с ранеными вас бы не заинтересовал!
Прядилов. Награбленное из дальних деревень красные в штаб везут. Сопровождение пятьдесят сабель и триста штыков.
Судрогин. А пулеметы?
Прядилов. Смешно ты, Василий, сказал триста пятьдесят человек для нас пустяк, но пулеметы заставляют засомневаться
Алтуфин. Не имей вы мысли что-то затеять, об обозе вы бы не упоминали.
Прядилов. Мужчины иногда говорят о великолепных недостижимых принцессах
Судрогин. Мечтательно говорят!
Прядилов. Я мечтательно сказал об обозе.
Судрогин. Нас с Павлом Максимовичем вы взбудоражили. Заблестели перед нами приближающимися к станции россыпями благороднейшего металла! Налетом на трех клячах мы ничего не добьемся, но подобраться и что-то украсть, довольно реальным мне видится. Умница вы, Павел Максимович, вовремя о раненых вспомнили!
Алтуфин. Ранеными красноармейцами нам прикинуться?
Судрогин. Нас положат на телеги, и перевозимое золотишко окажется у нас под рукой. Основательно мы, господа, пошуруем!
Появляется вернувшийся Тарушанский.
Прядилов. Охранение такого обоза всегда настороже. Что мы за красноармейцы и кем мы ранены, они так у нас спросят царской контрразведке не снилось.
Судрогин. Мы придумаем историю самую достоверную в мире! Подходящими документами нам не обзавестись, и из этого выходит, что документы у нас отобрали.
Прядилов. Пробирающиеся в Москву пустынники рогатинами преградили и удостоверения изъяли