Усеянное неровностями предгорье преодолевается неуступчивым Геннадием Жуковым и отстающими от него лаосцами Тхакхоком и Паксалом.
Все трое в камуфляже и с вещмешками.
Жуков. Вы чего, умаялись?
Тхакхок. График движения, он изматывающий. Местность больно пересеченная.
Жуков. Дорогу по карте вы прокладывали сами.
Паксал. От черчения линии рука не устанет, какая бы она не изломанная. Проведена она правильно, а темп можно бы и снизить.
Жуков. По первому требованию я планы не меняю. Там, куда мы идем, мы должны быть в восемь ноль-ноль, и какие бы смертные муки на ваших лицах не проявлялись, я в авральном порядке что-то переигрывать и переносить время прибытия не буду не успеем, значит, не успеем, но мы поторопимся! На зубах, без помпы, уперто! Вас что, в лагерях подготовки мало гоняли?
Паксал. Не как вас.
Тхакхок. У нас в Лаосе вашей русской закалки не дают не вообще, а той, что у тебя. Ты-то наверняка учился в высшей школе госбезопасности или в чем-то подобном, ну а мы у вас в Москве проходили обучение в обыкновенном институте, где русский язык мы отшлифовали, но регулярно заниматься физическими упражнениями у нас не складывалось.
Паксал. Для улучшения языка мы вростали в вашу среду и вдыхали дым. Втягивали его.
Жуков. Что курили?
Тхакхок. И курили, и пили настолько здоровье подпортили, что никакие препараты и тренировки к восстановлению не приведут. У художника Пиросмани есть картина «Кутеж трех князей». В годовщину смерти Хумная Бломанга мы о ней вспоминаем мы же жили у вас так. Кутили у нас с Паксалом корни, по вашему русскому изречению, от сохи, а у Бломанга происхождение не простонародное, вот он и надорвался.
Жуков. Допился?
Паксал. Печень. Правительство отправило в Москву троих и одного не досчиталось дома Бломангом гордились. Хвалились перед соседями, что он получает образование за границей.
Тхакхок. Отец у него денежный. Его бы не обременило послать Бломанга на учебу в Америку или в Англию, но приехавший эмиссар тайного министерства сказал отцу, что Бломанга они решили задействовать в русской программе.
Паксал. Господа оттуда говорят веско. Умеют подобрать ключик.
Тхакхок. Они кладут пять из пяти. Не из пистолета в «десятку», а из автомата тех, кто с ними не согласен. Пять несогласных положим пять, двадцать и двадцать расстреляем.
Жуков. Вы говорите о них, словно бы вы не из их рядов. В глубине души вы оппозиционеры?
Тхакхок. Задание мы тебе не сорвем. Ты же из Москвы! В ней нам бывало здорово
Паксал. С девушками.
Тхакхок. С цыпочками
Жуков. Разговоры о ваших похождениях с нашими девушками меня разозлят.
Тхакхок. Тогда, чтобы тебя не раздражать, я поведаю тебе о моей незадачливости. В Москве холодно, и я часто простужался, и случилось, что я чихнул. На девушку с длинными ногами. Чихнул я с влагой, со слюной, я всю ее забрызгал, но она не вспылила. Сказала, будьте здоровы. Ну вы и славная! воскликнул я. Познакомимся? С идиотами не знакомлюсь, сказала она. И я застыл
Жуков. В экстремальной ситуации ты себя не проявил.
Тхакхок. Напади на нас сейчас вооруженные мужчины, я покажу, кто я есть. Очередь из автомата, а выжившему бросок через спину. Если автомат вытащить из мешка не успею, обойдемся борьбой. Мы лаосцы, и нам по духу роднее тайских бокс, но я предпочитаю борьбу самбо. Я говорю это не потому, что ты русский.
Жуков. Самбо тебя обучили у нас?
Тхакхок. Мне преподавал его вьетнамец Бо Ши Сук. Сам облезлый, в мышлении хаос сведений о Бо Ши Суке не обнаружишь даже в ханойском спецархиве.
Паксал. Бо Ши Сук растворился в природе. Не невидимым и не бестелесным ему был зов. Уходи, сказали ему, подрывной работы с тебя довольно, я предлагаю тебе простор зайди в джунгли и расслабься
Жуков. Такими предложениями не разбрасываются. В наш век они являются чем-то незаурядным чем-то с чем чем-то с чем один врач не справится нужно созывать консилиум. В разговорах с вами данный Бо Ши Сук напирал на аллегории?
Паксал. Применяемые для пыток мази он называл косметологическими кремами.
Жуков. Показательно. А что за мази?
Паксал. На основе страшно жгучих выжимок из скорпиона.
Жуков. Хмм мы до этого не додумались.
Тхакхок. При допросе необходимо продвижение вперед, и пока оно имеется, подход к допрашиваемому уважительный, но когда оно приостанавливается, упирающийся человек оказывается в отчаянном положении.