Немцы не верили в высадку во время отлива. Настолько сильно не верили, что командующий группой армий «Б» фельдмаршал Роммель накануне уехал в Германию праздновать день рожденья жены. А генерал Дольман, командующий Седьмой армией той самой, «в гости» к которой наиболее активно напрашивались союзники назначил на шестое июня штабные учения. А что такого, если противник «ожидался явлением» не сегодня и не здесь! Ведь основной удар, как полагали в ставке фюрера, если и состоялся бы вообще, то со стороны наиболее узкой части пролива. Ну, не дураки же англосаксы, чтобы так рисковать: масштабных десантов через Ла-Манш в истории человечества ещё не предпринималось!
Следование этой точке зрения не могло не отразиться на готовности войск к «надлежащей встрече гостей». Основные силы и основные материальные ресурсы сосредотачивались в районе предполагаемой высадки противника. Предполагаемой из Берлина. Ну, а сюда давали то что давали. По принципу «остаточного финансирования». И не столько от приоритета другого направления, сколько от приоритета другого фронта: Восточного.
Фронт против русских оставался главным и решающим для Германии. Потому что судьба империи решалась именно там на Востоке, а не здесь, на Западе. Именно там приходилось бросать в бой самое лучшее из того, что имелось. Новые дивизии и новая техника отправлялись туда в первоочередном и даже внеочередном порядке. Именно в силу этих причин весь Западный фронт, а не только «спорный район» высадки, обслуживался по принципу «остаточного финансирования».
У Берлина имелась и другая причина для большей озабоченности делами Восточного фронта, чем Западного. Абвер и СД сумели «подключиться к обмену мнениями» между Лондоном и Москвой, и поэтому были в курсе намерений русских предпринять масштабное наступление ещё этим летом. И если бы не «византийская» недоверчивость Сталина, как к союзникам, так и спецканалам связи, в Берлине узнали бы много больше того, что наступление Красной Армии начнётся «на одном из важных участков фронта». Ох, уж, этот Сталин: не мог выразиться определённее! Вот, теперь и гадай: что это за «важный участок»? На каком участке фронта находится этот «участок»?
Но даже такая неопределённость вынуждала Берлин к определённым выводам и поступкам: вторжение ещё «вилами по воде» писано по воде Атлантического океана а русские слов на ветер не бросают! Разве что вдогон ветру от самолётов и реактивных снарядов. В основном «с «добрыми пожеланиями» супостату с использованием местных идиоматических выражений.
Поэтому глаза сотрудников ОКВ и ОКХ даже при изучении оперативных карт западного направления всё время «сносило на восток». Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы «поддавшись слухам о вторжении», снять с русского фронта хотя бы одну дивизию! Напротив, пока англосаксы только пугали десантом, следовало немедленно перебросить на Восток несколько «засидевшихся без дела» во Франции соединений. Как следствие этого, у немцев на Западе осталось лишь пятьдесят восемь дивизий. Но и из этого числа лишь тридцать четыре были пригодны для ведения оборонительных действий. Из остальных двадцати четырёх «неполноценных» четырнадцать были «неполноценно» пехотными, девять «аналогично» танковыми, и одна «такой же степени» моторизованная.
Операция прикрытия высадки в Нормандии, затеянная союзниками «по предварительному сговору» со Сталиным, также не способствовала «просветлению в мозгах». Помощь союзникам в этой операции, получившей название «Bodyguard» («Телохранитель»), Сталин начал оказывать ещё весной. Русские «по-товарищески поделились» с немцами информацией о том, что до июля ни на одном из стратегически важных участков фронта они наступать не смогут. Американцы «подключились» качественной дезинформацией о наступлении в мае в Норвегии. До самого шестого июня немцы так и не сумели укорить противника за обман, и не только в силу собственных предубеждений.
Итог оказался заслуженным и закономерным: внезапность, которой немцы достигли в сорок первом в России, в сорок четвёртом «достигла» их самих в Нормандии! И вовсе не «пресловутая»: вполне конкретная. Немцы были застигнуты врасплох, но вскоре уже «расплоху» пришлось туго. Пришлось вместе с приходом немцев в себя. «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг» достояние не одних русских! И немцы основательно взялись за дело, а заодно и за англосаксов. И, если последние всерьёз рассчитывали на оздоровительный променад, то совершенно напрасно.