-- Это губы черного или испанца?
Полицейский посмотрел на фоторобот.
Well... -- сказал он в затруднении. -- Н- да... Кажется, ты прав. Ты кто по профессии?
Я писатель.
Писатель? Если ты писатель, чего ты надрываешься этими упражнениями? -- Я собираюсь в командировку в Россию. -- Ясно. У них там столько же
преступности, сколько у нас?
Больше.
Да ладно! -- не поверил полицейский. -- Я видел Горбачева по телику. Он замечательный мужик, не так ли?
Я поглядел на полицейского снизу вверх. Ему было лет сорок, у него была красная шея и конопатое лицо охайского фермера, но акцент
негритянский -- скорей всего, от постоянной работы в Гарлеме. Прочесть ему лекцию о России и Горбачеве или не ввязываться в дискуссию? Эти
американцы знают о России столько же, сколько я о Тунисе или Индонезии.
Может быть... -- сказал я уклончиво и кивнул на фоторобот, который полицейский уже прятал в планшет. -- А кто это?
Насильник и перевозчик наркотиков. А наркотики есть в России?
Конечно. Наркотики, насильники, грабители, рэкетиры и даже мафия. И плюс -- КГБ.
Так почему ж ты едешь туда в таком случае?
Я должен.
Ладно. Желаю удачи. Только будь там осторожен.
Thanks, -- сказал я и побежал домой -- через туннель, в котором валялся черный бродяга с вывалившимся из ширинки членом... по загаженной
бетонной дорожке вверх -- мимо разворованных и сожженных автомобилей... по 180-й улице, мимо ватаги черных и испанских подростков, которые при
красном семафоре стремительно набрасываются на машины и мыльной пеной замазывают им стекла еще до того, как водители успевают сказать, нужно или
не нужно мыть им машину... Потом, задыхаясь, я взбежал по пыльной лестнице дома, где я теперь жил у Максима, -- мимо груды мусорных мешков на
каждой лестничной площадке...
Еще не вставив ключ в замочную скважину, я услыхал изнутри телефонный звонок. Никто не снимал трубку -- Максим еще в шесть утра ушел на
утреннюю церковную службу. Второй звонок, третий. Наверно, это Лиза по поводу денег или у Ханочки простуда. Быстрей!
Наконец я открыл три замка на обшарпанной двери, вбежал в квартиру, огляделся -- где же этот f... телефон? С некоторых пор я обнаружил,
что стоит мне поговорить пару минут по-английски, как я и мысленно перехожу на английский язык, и особенно на английский мат.
Телефон стоял в водопроводной раковине. Я схватил трубку. -- Алло!
Mister Plotkin?--сказал бодрый мужской голос.
Yes.
Это Барри Вудстон из Вашингтона, из Международной Ассоциации журналистов. Поздравляю! Я был в советском посольстве, хотел получить визы
для нашей делегации. И -- вы не поверите! -- ни одна виза не готова, кроме вашей! Только ваша! Так что готовьтесь! Вполне может случиться, что
вы поедете один и будете представлять там всех нас! Ха! Ха! Ха! Вы рады?
Yes, thank you [Да, спасибо]... -- сказал я помертвевшим голосом и сел на шаткий стул. Я все понял. Еще ни одному туристу, а тем более
русскому эмигранту, советское посольство не давало въездной визы заранее. Обычно они тянут с этой визой до последнего дня и чаще всего даже
натуральным американцам дают визу лишь за несколько часов до вылета. А тут мне -- за неделю! Все ясно, понял я, они оформили мне визу раньше
всех, потому что для КГБ я -- the Most Wanted Man [Тот, кого разыскивают]. То есть все мои ночные страхи подтвердились! ГБ ужасно хочет
заполучить меня в СССР, а эти девчонки-секретари в советском посольстве случайно прокололись, выдали своих боссов.