– Давайте сравним!
Он первый вытянул руки и растопырил все десять пальцев. Потом это сделала его сестра, захваченная любопытством, а потом и все остальные, то есть Торин, Леонсия и сам лорд.
К необычайному удивлению всех – а Родерика в особенности – руки у всех оказались разными. До сих пор мало кто обращал внимание на такую мелочь, как линии на пальцах (разве что гадалки, да и те предпочитали читать ладонь). И даже недоверчивый барон Мак-Аллистер вынужден был согласиться, что доказательство, хоть и странное, но все же есть.
Больше всех поражен был сам Роланд. Ему верили! Больше того, этот новый граф сам нашел доказательство – и какое необычайное!
О мать моя, бедная моя матушка, ты с того света благословляешь своего сына, подумал он. Я ведь только хотел коснуться строк, что ты написала. Твоего имени. Я берег это единственное сокровище, спас от грабежа, не дал твоего имени на поругание, и Бог наградил меня, о, спасибо Ему! Они все поверили, что я – лорд Арден!
И как будто слыша его мысли, новый граф в задумчивости сказал:
– Да. Все очень плохо, дамы и господа.
– Плохо? – воззрились на него Хайди и Родерик. А Леонсия с Торином переглянулись и промолчали.
– Мне все казалось, что я что-то забыл вчера, – продолжал он как будто сам для себя. – Этот бейлиф Хоуленд. Его не было за обедом, он не ночевал в замке. Куда он исчез, а?
– Я знаю. Он при мне говорил Джону Баррету, что поедет ночевать в корчму, к зятю. То есть, к его, Баррета, зятю, – сообщил Родерик, не понимая, почему отец вдруг так отвлекся.
– Знает кошка, чье мясо съела, – презрительно бросила леди Арден.
– Как всегда, дорогая, ты все понимаешь быстрее всех.
– А что? – несмело вмешалась Хайдегерд. – Он испугался? Он в чем-то виноват?
– Кто знает... Роланд. Сэр Роланд, как, очевидно, я должен назвать тебя... Ты-то понимаешь, что получилось?
Тот молчал. Он все еще не верил своему счастью. После долгих, страшных, бесчисленных дней и ночей в темной каменоломне только лишь одной теплой ванны было достаточно, чтобы ошеломить его. А тут целая семья чистых, добрых людей...
Добрых?! А о чем сейчас говорит этот старый лорд, захвативший его родной дом?
– Леонсия, Хайди... Родерик. Если у Виктора Ардена есть сын, то, значит, король Джон не имел права отдавать нам ни его дом, ни имя.
– Но ведь он сделал именно это? – серьезный голос жены напомнил всем, что эта женщина раньше была царицей.
– Да, милая. Он это сделал. И мог сделать такое при двух условиях.
– Во-первых, если граф Виктор Арден официально лишен титула и потомственных прав наследования... То есть, если король сам приказал лишить Роланда титула и наследства и сдать его в рабство.
– Разве так можно? – заинтересовался Родерик. – Это законно? Ведь Роланд был еще несовершеннолетний, за что король наказал его?
– Законно или нет, король мог это сделать. Но сделал ли? Роланд, что ты молчишь? Ты помнишь, как твоего отца арестовали, судили..
– И повесили, – прошептал тот. – Да, я помню.
– Ты был здесь, и все видел? – с состраданием уточнила Леонсия.
– Я был здесь, но... Я ничего не видел. Меня заперли в первый же день. – Он поежился, вспоминая. – Они давали мне есть, пить... Но не выпускали. А потом этот Хоуленд пришел и велел Харвиду увести меня в каменоломню.
– Когда это случилось?
– Осенью. Прошлой осенью!
– Харвид? Кто это?
– Он был у отца солдатом. Наемником. А потом предал его!
– Так я и думал, – кивнул лорд Арден. – Есть серьезное подозрение, что король ничего не знает. То есть не знает, что у казненного лорда остался живой наследник.
– Король не знал, что меня продали в рабство? – вскричал юноша в возмущении.