Сейчас она была абсолютно уверена, что такого оружия муж ей не показывал, хотя Клод уверял ее, что это самая полная коллекция, какую он когда-либо видел.
Один из 15-ти вышел вперед.
— Что ты здесь делаешь, катанка?
Анна удивленно на него уставилась. «Этот придурок над ней издевается. Сами похитили, а теперь еще спрашивают, что она здесь делает».
— По-моему, она за нами следила, — сказал мужчина, стоявший в стороне от группы. Анна даже его и не заметила. Он стоял, облокотившись о дерево, и со злостью на нее смотрел.
«Их уже 18, откуда они только берутся, прямо как грибы после дождя».
— Заиг, неужели ты считаешь, что теперь катаны, посылают своих женщин, чтоб они за нами следили? Здесь полно хищников. Я уверен, что она не выживет здесь, у нее даже нет оружия, чтобы защитить себя, — сказал «придурок», даже не оборачиваясь.
«Какое оружие, нет, он точно издевается надо мной и еще какие-то хищники, о чем он только говорит, откуда им здесь взяться».
— Тогда, что она здесь делает? — сказал Заиг.
— Именно это я и пытаюсь у нее узнать, — также спокойно сказал «придурок» и обратился к двум мужчинам, которые ее охраняли, — Вы не пытались с ней разговаривать? Может, она не понимает о чем мы говорим.
— Ну, она говорила, но что-то невнятное… Из всего, что она бормотала, я только понял, что у нее болит голова.
— Она кого-то позвала, кажется, Код или Кол.
— Значит, она здесь не одна. Это все объясняет. Надо отсюда уходить, пока ее хозяин не предупредил город о том, что мы рядом. Скорее всего, он уже видел, что она у нас, даже если и нет, мы не должны рисковать.
— А что будем делать с ней?
— Возьмем с собой, ее хозяин и так уже считает, что она грязная…
— Кинар, ты в своем уме? Она же катанка!
— Заиг, если мы ее здесь оставим, то она умрет, а если возьмем с собой, может, в знак благодарности она даст нам нужную информацию.
— Хии-хии-хии…
Анна даже не сразу поняла, что этот нервный смех принадлежит ей.
Все мужчины уставились на нее.
И именно в этот момент, как говорит ее муж, у нее отключился инстинкт самосохранения.
— Вы — психи или как?
— Что ты сказала, шенка? — сказал Заиг и сделал несколько шагов в ее сторону.
«Какой все-таки плохой у меня инстинкт, или у меня его вообще нет».
— Что слышал, придурок! Сначала вы меня похитили, а теперь разыгрываете передо мной комедию со спасением и добрыми самаритянами, за что, конечно, я вас еще и должна благодарить!
— Да ты…
— Заиг, замолчи! Девушка, я понял не все твои слова. Это, наверно, оттого, что ты плохо знаешь наш язык, но мы тебя не похищали, мы тебя нашли здесь под этим деревом, и ты довольно долго не приходила в себя. Ты, конечно, сама понимаешь, что ты не можешь вернуться к своим.
— Не морочьте мне голову своими байками, я все поняла правильно, вы меня похитили и хотите требовать выкуп. Вы кто: террористы, экстремисты? Хотя мне все равно, кто вы такие. Сколько вам надо? Скажите, я позвоню мужу, и он даст вам денег столько, сколько вы попросите.
— Я не понял и половины из того, что ты сказала, и повторяю еще раз, мы тебя не похищали, слово паучини. Но откуда ты знаешь священное слово?
Анна минуту молчала, она не могла поверить в такую наглость. «Врут прямо в глаза и не краснеют, ну ладно, буду бить вашей же картой».
— Хорошо, вы меня не похищали, значит, я могу идти домой, и вы меня не будете задерживать?
— Конечно, мы тебя не можем отпустить.
— Почему?
— Шенка, слишком много разговариваешь.
— Заиг, прекрати немедленно.
«Так значит, этот Кинар у них за главного. И что такое шенка? Этот Заиг (напоминает Заику) уже несколько раз обращался ко мне так. И какое еще там священное слово я успела сказать, что-то ничего такого не припоминаю. Ах да! Деньги! Что у них может быть еще священного? Кто такие паучини? Первый раз слышу.