Хорошо, что Максим ушёл и не слышит. Бог всё-таки есть.
Нина не помнила, как очутилась на лестнице, уже одетая. Где-то внизу гулко бухал ботинками по ступенькам Максим. Нина хотела его догнать, но бабушка потянула за рукав пальто, зашептала в ухо:
Ты вот что, Нина. Ты гостей сюда не води. Ишь чего удумала!
Нина почувствовала, как отливает от щёк кровь Да что же это?! Почему же?..
Ничего я не удумала! Это моя комната, я здесь хозяйка, кого хочу, того и вожу! Мы поженимся скоро наверное, ляпнула Нина.
Так поженитесь или наверное? переспросила бабушка. И добавила строго: Ты порядки свои дома у себя устанавливай, а здеся помалкивай. Хозяйка нашлась Спасибо скажи, что жить разрешили. А парней сюда не води, нехорошо это. Соседи-то скажут, внучка гулящая у Дерябиных. Им ведь рты не заткнёшь, соседям-то Беги, догоняй хахеля своего. Как про женитьбу-то услышал, так и утёк, и след его остыл.
Нина стремглав бросилась по лестнице. Максим ждал её внизу, цедил сквозь зубы слова, которые стегали словно кнут. Нину никогда не били, и про кнут она читала в книжках. А сейчас чувствовала на себе его обжигающие удары. Оказывается, словами можно ударить сильнее кнута.
Ты зачем родне растрепала про свадьбу? Я ж не предложение делать пришёл, просто так зашёл, в гости. Хорошо меня там встретили, накормили сладко. Счастье твоё, что с матерью живешь, а то бы устроили они тебе ад
Нина хотела сказать, что ничего такого не говорила, ни бабушке, никому. Но не успела.
Вот поженимся, пропишусь у тебя, пусть попробуют жену мою обидеть. Зашибу! грозно пообещал Максим.
А вдруг они не согласятся прописать? Вдруг в милицию заявят?
А что милиция? Я сам милиция, ты забыла? Я имею право жить с женой, даже без прописки. Никто не запретит, нет такого закона. Со мной не бойся ничего, отобьёмся.
Нине «отбиваться» не хотелось, хотелось просто жить в узкой как вагон комнатушке, которая их с Максимом и больше ничья.
Врежем замок, чтобы дверь без стука не распахивали. Ну и родня у тебя! Мать такая же?
Что ты! Мама совсем другая, она хорошая. Она у мужа живёт, а я Я одна живу.
Вот это поворот! изумился Максим. Одна живёшь, к себе не приглашаешь, в змеюшник этот привела.
Я там на птичьих правах, там моя мама прописана, а я прописана в квартире отца. Он умер. Давно. А мама переехала к новому мужу. Мы почти не общаемся.
Ясно Повезло тебе с родней. Налетели бабы, будто куры на ястреба.
От Максима не укрылось, что при слове «куры» Нина сжала губы и побледнела. Это ей передалось от матери, у них в роду от ярости отливала от лица кровь, щёки и лоб покрывала мертвенная бледность, которую собеседник принимал за близкий обморок. Максим назвал её бабушку курицей. Как он смеет?!
Максим обнял её за плечи, заглянул в глаза. Глаза метали молнии. Максим спохватился, успокаивающе забормотал:
Ну прости. Прости, Нин. Я же сгоряча Я чего разолился-то? Ладно меня оскорбили, я переживу. А тебя за что грязью облили? На фига такая родня? Слушай, а поехали к тебе? Поздно уже, соседи спят, никто не увидит, мы тихонько Поехали, а?
Нет, твёрдо сказала Нина.
Другого ответа Максим не ждал, а потому не обиделся.
Ну нет так нет. Тогда я тебя провожу, потом к себе поеду. А то темно уже
Нина опустила голову и сжалась, словно от холода.
Ты чего? Сказал же, провожу. Чего ты?
Нина не ответила. Бабы Зинина «страшилка» никак не хотела забываться и назойливо звучала в голове.
6. Бабка-косолапка
После визита «к родне» на душе было как в пустой комнате, из которой вынесли всю мебель. Её, Нину, тоже вынесли. Выпроводили. Почти выгнали. Промучившись всю ночь, она так и не решила, как быть с квартирой, с бабушкой и с наглой бабушкиной сестрой, которой, по хорошему, надо сказать Нина так и не придумала, что она скажет Ираиде. Вернее, придумала, но сказать такое не позволит воспитание.
Еле дождавшись конца рабочего дня, отправилась в ближайшее почтовое отделение с переговорным пунктом и заказала разговор с Марнеули. Название города вызвало у телефонистки оторопь, и Нине пришлось диктовать по слогам. Она могла бы позвонить маме с их квартирного телефона, но разговаривать на грузинском опять же, не позволяло воспитание, а на русском о Нининых гостеприимных родственниках узнали бы соседи. И сказали бы: «Там у тебя одна комната, тут у тебя вторая Кучеряво живёшь, Ниночка. А не пора ль тебе пора в родные пенаты?»