— Не имея в наличии пойманного убийцы? Неужто ты думаешь, ты получил бы что-либо, кроме выволочки, в ответ на этот вопрос?
— Спасибо, папа, — улыбнулся отцу Мэт и пожал плечами. — Да и потом, разве король с королевой в состоянии отличить одного солдата от другого? Вряд ли этот тип рядился бы в платье колдуна.
— А вот тот сержант, о котором ты говорил, — он бы непременно вспомнил, — сказала Алисанда.
— Пожалуй, вспомнил бы, — согласился Мэт. — Но он тоже видел лицо этого человека при свете луны и сказал мне, что такого среди солдат не было. И не только среди солдат — вообще он в свите такого не помнит.
Рамон шире открыл глаза.
— Не может же быть, чтобы он поджидал прибытия королевской свиты в Бордестанге!
Мэт с минуту не шевелился и молчал, затем медленно опустил голову.
— А если задуматься, то такое очень и очень вероятно.
— Вовсе нет, — возразила Химена. — Если он, как ты говоришь, колдун, то ему ничего не стоило перенестись сюда откуда угодно в любое время и даже прибыть со свитой в облике невидимки.
Мэт беспомощно вскинул руки.
— Когда речь идет о магии, нет ничего невероятного! Но я так думаю: когда бы этот тип ни появился, на самом деле он только ждал удобного случая, и когда принцы рванули в рейд по кабакам, он украл у Гагериса кошель, пока тот... скажем так, отвлекся, и дождался, пока начнется потасовка. Затем он вытащил куколку, заранее снабженную прядью волос Гагериса, и расковырял ей спину ножом для чистки картошки. Удар, я думаю, он нанес раза два, а то и три — для пущей верности.
Рамон покачал головой.
— Это выглядит так невероятно! Откуда он взялся вообще? А если он и оказался там, почему бы ему не ударить принца настоящим клинком?
— А я не знала, что можно ранить человека, продырявив куклу, — озадаченно и немного испуганно проговорила Химена.
Мэт снова замер и, немного помолчав, сказал:
— Ты права, мама. Нельзя. Для того чтобы получилась рана, нужно еще произнести дополнительное заклинание.
— Которое мог бы произнести предполагаемый колдун, если бы хотел, чтобы обвинение пало на жителя Меровенса, — закончил мысль сына Рамон.
— Думаю, так, — кивнул Мэт. — Так что этот вариант исключается.
Алисанда кивнула:
— Цель состояла не только в том, чтобы убить принца, а и в том, чтобы спровоцировать войну.
— Ой, я уже, честно говоря, и не знаю, что сказать, — покачал головой Мэт. — А почему, если на то пошло, не добиться и того, и другого сразу. Ведь как ты справедливо заметила, дорогая, ничто не говорит о том, что колдун действовал сам по себе.
Рамон нахмурился:
— Ты думаешь, что кто-то еще хотел убить Гагериса и дожидался такого момента, когда из его гибели можно будет извлечь выгоду?
— Именно так. Вдобавок после объявления войны вряд ли бы кто-то стал искать убийцу, и потому шансы заказчика и исполнителя убийства скрыться от наказания сразу бы подскочили! — воскликнул Мэт. — А теперь давайте подумаем, кто хотел смерти Гагериса?
Несколько мгновений все молчали. Наконец голос подала Химена:
— Вернее было бы спросить: кто не хотел его смерти?
— Это жестоко! — возмущенно воскликнула Алисанда.
— Согласна, жестоко, — согласилась ее свекровь. — Но не далеко от истины. Будь справедлива, моя милая девочка. Он был очень неприятным молодым человеком. Если хочешь, можешь сосчитать, сколько у него было друзей, а сколько врагов.
Алисанда немного помолчала.
— Ни одного друга не припомню... но, правда, я не так хорошо их знаю... Хотя... сэр Оризан! — выкрикнула она.
— Сэр Оризан был приставлен к принцу в качестве спутника и сторожевого пса, — поправил жену Мэт. — Это вовсе не значит, что Гагерис ему нравился.
— Но если он знаком с ним уже десять лет...
— То за это время мог бы его попросту возненавидеть, — закончил фразу жены на свой лад Мэт. — Но он на редкость благородный рыцарь.