Матушка, ну чего ради вы так стараетесь? Я же хэккийка!
А так будешь похожа на княжну, в мягком голосе матери слышались нотки раздражения: старшая дочь всегда была сорванцом, а не придворной дамой.
Матушка! всплеснула руками вошедшая Мриэль. А почему у нее вырез на платье с каждой зимой все глубже и глубже? Я тоже хочу!
Эсгель бросила взгляд на лежавшее неподалеку платье. Вырез, и правда, был большой.
У твоей сестры красивая шея, глубокий вырез это подчеркнет, матушка провела теплой рукой по обнаженному плечу старшей дочери, та сидела в тугой шелковой сорочке с кружевным подолом. Надо будет сказать Заэлю, чтобы за год до свадьбы тебя вернули в Белый Дворец. Будущей Лесной Княгине тело воина ни к чему.
А он такой красивый, вздохнула Мриэль. Той было всего шестнадцать зим, и её свадьба была ещё далека.
Правда красивый? принеслась сероглазая Линэль. Она в свои десять зим уже обещала стать первой красавицей Бессмертного союза.
Ничего он не красивый, проворчала Эсгель. Длинный и зеленый.
Эсгель! укоризненно остановила её матушка. Он твой будущий супруг!
И очень достойный юноша, сказал вошедший отец. Я надеюсь, вы не заставите меня краснеть, надьяра.
Надьяр, повернулась к нему матушка. А я надеюсь, что сегодняшний вечер обойдется без нравоучений.
Отец поклонился и вышел. Супруге он не перечил. Матушка закончила с волосами и принялась за платье. Ей почему-то всегда доставляло удовольствие наряжать дочерей.
Ты как-то слишком скована, не замечала за тобой такого, обеспокоенно проговорила матушка, ловко затягивая потайные тесемки на бархатном платье.
Мне неудобно, рукава широкие, от кружева чешется все! Почему я не могу пойти в мундире, как отец?
Надьяра! повысила голос матушка и осеклась. Лицо у дочери было до того страдальческим, что сердце матери не выдержало и она смягчилась. Вот скажи, неужели тебе не хочется понравиться?
Для этого вовсе не обязательно обряжаться в гору неудобной одежды, опустив глаза, сказала Эсгель.
Ветвь Хэку, продолжила матушка. Одна большая семья. Вы все там братья и сестры, и это прекрасно. Но я не об этом. У супругов все несколько сложнее. В тебе должны видеть не только друга, но и женщину. Благородную, с чувством собственного достоинства. В таком случае никто не позволит себе тех или иных грубостей.
Да с ней в здравом уме никто и не свяжется, хихикнула Мриэль. Сестрица любому задаст жару!
Дай Белый Дракон тебе одних сыновей, вздохнула матушка, обращаясь к старшей дочери. Из окна послышалось соловьиное пение. Эсгель встрепенулась.
Все, матушка, меня зовут! она подобрала подол и направилась к двери.
Я надеюсь, что не совершила ошибку, уговорив твоего отца разрешить им быть рядом с тобой.
Эсгель остановилась.
О чем вы говорите, матушка? Они же мои четыре перста, и всегда были вместе со мной.
Ступай.
Эсгель вышла. В саду её должны были ждать хэккийские персты четыре старших офицера Наэль, Гаэль, Ингаэль и Раэль. И, она полагала, еще несколько хэккийцев. Эсгель старалась спуститься по лестнице так, чтобы не привлекать к себе внимания, но у нее ничего не получилось. Уже прибывшая знать Бессмертного союза, завидев девушку, учтиво кланялась. А она все искала глазами спасительный черный мундир кого-нибудь из своих, и не находила. И тут она спиной почувствовала тепло.
Чудесное платье, надьяра.
Наэль, выдохнула она, не оборачиваясь. Где остальные?
Надьяра, ваш отец велел нам не подходить к вам близко сегодня, Наэль перешел на шепот. В полночь в дальней беседке, как обычно.
Она еле заметно кивнула. И улыбнулась. Хэккийский обычай сбегать с балов и приемов имел глубоко зарытые корни. Они не знали, кто первым придумал так поступать, но свято чтили традицию. В полночь они собирались в дальней беседке, где веселились как им хотелось рассказывали всякие истории, делились впечатлениями о поединках, и перемывали кости знати.