И я не хочу, прошептала Маргарет, прогоняя страшные воспоминания детства.
Я собираюсь устроиться на корабль. Это прозвучало не так, как я репетировал.
К пиратам?
У нас нет другого выбора, взмолился я. Я схожу лишь раз. Заработаю денег, и мы навсегда уедем отсюда. Всего лишь раз. Обещаю.
Но это преступление, произнесла Маргарет, вытирая слезы с лица. Тебя посадят, если поймают. Или даже повесят! Я не переживу этого. Любимый, ты не должен рисковать собой! Нами!
Я подпишу контракт всего на четыре месяца, упрямствовал я. Всего четыре месяца, и у нас будут деньги. Я привезу тебе сапоги из крокодильей кожи!
Милый! ужаснулась Маргарет. Сапоги не стоят твоей жизни. Будь они хоть из человеческой кожи. Немого обождав, Маргарет добавила: Вчера на площади казнили еще двоих преступников. Они и сейчас там висят. Это настоящий кошмар! И они будут висеть там не один месяц, прежде чем их кости бросят в хлев к свиньям.
Пиратов казнили на виселице под одобрительные возгласы горожан. Трупы самых отъявленных из преступников, бывало, оставляли болтаться в петле месяцами, в качестве устрашающего напоминания для ступивших на шаткую тропу контрабандизма.
Ушедшие в пиратство лишь раз, рисковали навсегда утерять возможность вернуться в родные края, в родные стены дома, где прошло их детство. Матерям, которые казалось, еще совсем недавно учили своих маленьких сыновей разговаривать и ходить, оставалось лишь убиваться у эшафота. Тела разрешалось снимать только тогда, когда старые стервятники, доклюют последнее.
Любимая, мы купим большой дом, настаивал я, пересказывая свой сон. Он наполнится смехом наших детей. Дети будут бегать с одного этажа на другой. Будут играть в цветах твоего сада. Всего четыре месяца. Это не долго, милая моя. В горле моем стоял ком, слезы дрожали на ресницах. Я устал нести зарплату и озираться. Эти темные сырые переулки кишат теми, кто не прочь поживиться легкими денежками, а отнять их у запинающегося о свои ботинки от усталости, сама знаешь, проще простого. Я больше не могу жить в страхе и голоде.
Я поцеловал руку жены и умоляющим взглядом впился в ее глаза. Если она скажет «нет», завтра придется вновь возвращаться на кладбище и снова копошиться в сырой яме. Если же позволит, то с самого утра я буду околачиваться у корабля Говарда, и напрошусь к нему в ряды.
Ты будешь вынужден убивать. Маргарет сказала то, чего я действительно боялся. Я боялся, что мне придется убить человека. Просто взять и отнять самое дорогое, что у него есть. Возможно, своим бесчеловечным поступком, оставить сиротами детей, а жен вдовами. В такие моменты, мне казалось, что предпочтительнее хоронить людей в земле, нежели в открытом море. Пираты это нелюди и убийцы. Они убивают и умываются по утрам кровью пленных.
Любимая, от цинги умирают больше, нежели от пиратской рапиры.
Маргарет не стала слушать мои слабые доводы, она просто отпустила меня. Я видел, как ей было тяжело это сделать. По лицу женщины блуждало сомнение, будто она провожает меня в последний раз.
Пообещай, сказала Маргарет, что будешь защищать себя и не уподобишься тем, что размахивают оружием лишь ради забавы.
Обещаю, моя любимая. Я не знаю, почему пообещал. Я прекрасно понимал, что иду добровольцем на пиратский корабль, с целью грабить богачей и их корабли. Не думаю, что они все с распростертыми объятиями будут ждать на своем борту шайку пиратов. Я понимал, что однажды мне придется сражаться, как бы я не оттягивал это время, оно непременно настанет. Тогда я возьму в руки оружие и преступлю закон. Впервые в своей жизни. Думаю, мне даже убивать никого не придется. Пиратов и без того, все боятся.
Ты не пират. Маргарет больше не плакала. Она улыбалась. Она, как и прежде была бедна и не ухожена, но счастлива. Ты мой муж. Будущий отец наших детей. Самый красивый и самый любимый, мне человек.
Скрипя душой, я произнес:
Я тебя люблю!
Маргарет ответила как всегда тихим и нежным голосом:
И я тебя люблю!
Я обнял истощенное голодом тело Маргарет, и мы занялись любовью.
Глава 2
Трюмные крысы
Поцелуи Маргарет были мокрыми от слез, когда ранним утром, мы прощались в саду. Она была так прекрасна. Я не выдержал, и снова взял ее на скамье под яблоней, где так любила читать моя усопшая тетушка. Мне казалось, что я больше никогда не смогу насладиться своей супругой, поэтому хотел выпить ее всю.