Все, все. Мы уходим, а когда мы отдалились шагов на пять, шепнул Пузыреву. Заметь, на фото красовался этот недовольный полковник с орденами, его портрет и фамилию напечатают в завтрашней газете. А за руль усадили безымянного солдата в штопаной гимнастерке. Если победят, все лавры достанутся командиру. Если проиграют, виноватить станут этого юнца. Справедливо ли?
Задумавшись о своем, Иван не ответил. Он скользил пустым взглядом по автомобилям и рассеянно перечислял их марки:
Третий номер бельгийский «Вивинус». Четвертый австрийский «Грэф». Пятый итальянский «Фиат», шестой «Де Дьон-Бутон»
Ядрен батон? переспросил я, пытаясь взбодрить его шуткой.
«Де Дьон» Что? Прости, Жорж. Отвлекся. А ведь дальше как раз самые интересные экземпляры. Например, это истинное воплощение немецкого педантизма «Даймлер». Один из главных фаворитов гонки.
Автомобиль напоминал торт из нескольких ярусов: четыре огромных колеса, расставленных до нелепости широко, над ними возвышается жестяная коробка, а на самом верху торчит одинокое кресло, открытое всем ветрам и перед ним руль на длинной жерди. И это фаворит? Мое изумленное лицо отразилось в выпуклом стекле единственной передней фары и в монокле шоффера средних лет.
Он тоже немец? поинтересовался я тихонько, не желая никого оскорбить.
Нет, это потомственный русский фабрикант Глушаков.
Неужели тот самый, что промотал миллионное состояние предков? Прошлой зимой читал о нем фельетон, кажется, в «Московских ведомостях».
Не могу сказать, покачал головой Иван. Я фельетоны пролистываю. В них редко встречаются достоверные факты, в основном ехидные намеки и глупое зубоскальство. А «Ведомости» я и вовсе зарекся открывать.
Давно ли?
С апреля. В выпуске от пятого числа они напечатали отчет о конкурсе фигурной езды на паромобилях. И позволили себе откровенно паскудный вывод: «Не удивительно, что состязания выиграла госпожа Гигельдорф, ведь женщины давно уж привыкли ходить по улицам, выписывая кренделя своей кормой, а теперь эту привычку переносят на автомобильную езду» Каково?! Вместо того чтобы поддержать порыв, газетные щелкоперы глумливо хохочут. А ведь только когда все барышни, старики и малые дети научатся управлять самодвижущимися экипажами без страха и предубежденности, только тогда, Жорж, наше общество откроется техническому прогрессу!
Я не стал возражать, хотя по данному вопросу имею сугубо противоположное мнение и уверен, что доверить женщине руль это такая же большая ошибка, как вручить мартышке зажженный факел и запустить ее резвиться на пороховой склад. Но в тот момент куда интереснее было узнать об устройстве паромобиля, с которым никогда прежде не сталкивался. Иван охотно пустился в объяснения, чем бензиновый двигатель лучше парового, но через три минуты я окончательно запутался и осознал, что не сумею повторить вам, многоуважаемые читатели, чем различаются эти моторы. Тогда Пузырев подвел меня к элегантному локомобилю с большой красной восьмеркой на боковой дверце.
Акционерное общество «Дукс» начинало с производства велосипедов. Помнишь, года два назад они дали объявление: «У нас три золотых медали парижской ярмарки, поэтому цены повышены до 130 рублей»?
Еще бы не помнить! воскликнул я. Они тогда отпугнули всех клиентов и если бы резко не отыграли назад, то моментально обанкротились бы.
А теперь на этом заводе строят паровики. Скоростей из них не выжмешь, зато ход плавный и не воняет выхлопами. Колеса используются велосипедные, недорогие. Спрос на «Дуксы» небольшой, но все же имеется. О, сейчас я познакомлю тебя с Луизой Гигельдорф.
К нам подошла высокая стройная барышня лет двадцати. На ней было легкомысленное васильковое платье, но в остальном она старалась выглядеть строгой и солидной, отчего являла собой комичное зрелище на плечи небрежно наброшена черная кожаная куртка, на носу очки с огромными стеклами, а голова укутана шарфом, на манер бедуинов. Она сняла перчатки, чтобы крепко пожать руку мне и Ивану, и тут же снова их надела.
Господа, поторопитесь, гонка вот-вот начнется!
Голос ее звенел, как весенний ручеек, но я не собирался переменять мнение насчет женщин за рулем и потому молча развернулся, чтобы идти дальше. Пузырев вновь задержал меня.
Начнется? Без напутственной речи? Вряд ли, говорит вроде бы со мной, а сам глаз не сводит с г-жи Гигельдорф. Пока все попечители клуба автомобилистов не выскажутся о победе железного коня над крестьянской лошадкой, никто с места не сдвинется.