Повезло! так сказали мне врачи. Жив остался, руки, ноги, голова целы.
Повезло мне, ага, как же, как же! Им бы самим такое «везение» привалило! Ад для меня только начинался. Едва я смог самостоятельно передвигаться по палате на своих двоих, как незамедлительно попал в цепкие лапы службы опеки
К своему несчастью, я оказался «поздним» ребёнком у своих родителей и появился на свет, когда им обоим было глубоко за сорок. Исходя из этого факта, судья (совершено молоденькая, путающаяся в статьях различных кодексов девушка) отказалась передать опекунские права на меня моему родному деду, мотивировав свое решение его преклонным возрастом. Моего мнения, ввиду малых лет, вообще не спрашивали, хотя я желал быть именно с дедом. А ведь с ним было так интересно! Но, увы! А вот других моих так называемых «родственников» интересовала только возможность заполучить в собственность наш дом.
Кстати говоря, именно его наличие (а после смерти деда от странного дорожно-транспортного происшествия, случившегося в минуте ходьбы от здания суда, я остался единственным наследником первой очереди) предопределило мое распределение в ЦСР (Центр Содержания Ребёнка). Причина проста: пока я числился в списках системы службы опеки, именно она занималась содержанием в порядке нашего дома. То есть сдавала его в аренду, забирая плату за неё на свои счета, тем самым оплачивая самой себе моё содержание в приюте. Так что попасть в списки «детей, признанных годными к усыновлению» мне не светило от слова «вообще». Бизнес есть бизнес!
К тому же, на том же суде открылись так называемые «факты подавления моих желаний», которые яко бы происходили в нашей семье. Не, не, меня никогда не били (наказания за шалости не в счет!), но убираться заставляли, помогать в ремонте тоже. Да я, если уж совсем честно, сам хотел помогать
Но, как оказалось, из-за этого, по неким непонятным для меня параграфам и их подпунктам, меня надлежало, по мнению дуры-истицы со стороны опеки, поместить под особый надзор. Может быть, промолчи я тогда, всё бы и обошлось, но я, вскипев от поливания грязью моих погибших родителей, громко объявил все эти пара (ну как их там?), на которые нужно наплевать и забыть, «трипперными». Из-за трех букв «п», которые тетка из опеки так явно выделила в своей речи. После того, как я это выдал, по залу почему-то прокатилась волна хохота, а эта наглая тётка, как и судья, одновременно друг с дружкой покраснели.
Особый надзор надо мной проявился в запрете моего выхода за пределы нашего ЦСР номер 4 (в который меня определили) без наличия обстоятельств, признанных допустимыми. До этой поездки подобное со мной случалось лишь четыре раза. Дважды меня в числе прочих «питомцев» (так за глаза называли нас воспитатели) возили на плановые осмотры и лечения к стоматологу, один раз я просто заболел и пару недель лежал в изоляторе детской больницы, а в последний раз
В последний раз (это случилось почти сразу после очередного посещения стоматолога, то есть десять месяцев назад) нас всех погрузили в автобус и вывезли за город. Когда он остановился, и мы из него вышли, то увидели участок леса, ограждённый проволочным сетчатым забором высотой в два наших роста. Перед нами выступил человек со смешным именем Сергей, здоровый как медведь, одетый в защитную форму со странным шевроном «G.A.» на левом плече.
Он, театрально указав нам пальцем на стройные ряды сосен, завел речь о том, насколько опасным для нас, несмышлёнышей, является это место, как легко в нем потеряться, а то и вовсе погибнуть. Что он много раз в год выезжает в составе организации «Green Alert» на поиски пропавших и находит либо их, либо уже их трупы. И что, если нам дорога наша жизнь, то мы должны понять одно: «здесь могут водиться и тигры». А потому нам лучше сидеть по домам. Для приключений же у всех из нас есть самое великое изобретение человечества «НАМОРД-3Д».
В моей голове и раньше зрел некий ПЛАН, который я собирался осуществить. ПЛАН, о котором я размышлял в те редкие минуты, когда делал вид, что задумался над уроками, хотя сам лишь смотрел в окно, представляя себя вне опротивевших мне стен. Ведь где-то там была та свободная жизнь, о которой я помнил. Верно, правильно говорил мне отец: «Как волка не корми, он в лес смотрит». Побег! Вот чем я стал жить, как и подобает заключенному в параллелепипед из четырех стен, пола и потолка.