Вторая тварь заметила маленькую белую закуску, крепко схватила ее за голову и сунула в зубастую пасть. Она начала жадно жевать и тут же замерла. Сверху из ее черепушки торчал серп, чье острие отсвечивало, выйдя из нижней челюсти. Нелль отпустил оружие, и тело рухнуло на бок. От удара пасть раскрылась. Через пару секунд на полу проявились маленькие кровавые отпечатки замаскированного зверька.
Третья тварь на человека в углу. С рывка, перечеркивая когтями выцарапанные на полу символы, она помчалась к нему. Маркус сжался и с вытаращенными глазами приготовился мощным ударом вмазать ей в морду. С максимально возможным толчком он выбросил обе пятки вперед в момент, когда тварь уже летела к нему. Тут из ее раскрытой пасти вылез наконечник стрелы, который пробил подошву ботинка Маркуса и прошел насквозь.
К горлу полицейского подступил вопль агонии. Его ноги вместе с тварью рухнули, раскрыв направленный в его сторону арбалет, сжимаемый в дрожащей руке испуганного до полусмерти Нелля.
ГЛАВА 3
«Вновь ветер рвет паруса.
Над ними толпа белых птиц.
Компас уперся туда,
Где водам не видно границ.
Вкус соли у всякой еды.
Вкус соли у жизни моей.
Шторма даже в ясные дни,
Добавит властитель морей».
Одна из первых работ Мидо Тарпуна, барда-мореплавателя и по совместительству главного кока на шхуне «Плавучая борода». Неоднократно замечался за подсыпанием подозрительных специй в похлебки матросам.
Чего уставился?
Я Ты в порядке?
В плечо попала, сказал Клинт, прижимая новое отверстие в себе. Отличная работа, жирок, он погладил себя по животу.
Понятно, Флин помрачнел и посмотрел спящего в куче мусора моряка. Его похмельный сон не смог бы разбудить и залп корабельных пушек, а выстрел из дискового револьвера и вовсе приравнивался к жужжанию осы. Флин стянул с его лысой головы вязаную шапку и подошел к полицейскому. Помоги к стене его подтащить.
Клинт поднял побледневшее тело за подмышки и подтащил к стене, после взял со старого дивана покрывало и накинул сверху.
Второй за неделю С-c!..
Счета только не хватало, пригрозил Флин и вынул палец из раны толстяка. Первый сам виноват, как и этот. Забудь, он снял фуражку с полицейского и бросил подальше, заменив вязаной шапкой. Идем.
Клинт не спешил уходить. Он прошептал молитву Юнне, отступив назад, прижал кулак к груди, и направился за другом.
Толпы продолжали протаптывать пирс, не заметив ничего подозрительного. Никто не услышал выстрел. Клинт и Флин пробрались сквозь моряков к пришвартованным кораблям. Они искали тот, к которому здравомыслящий человек отказался бы подходить и на милю.
За покрытым мхом пароходом морских гномов показалась надломленная ростра вырезанная из дерева объемная девушка. Правый борт подмигивал отверстиями от попаданий ядер, наспех заделанных досками. Верхняя половина мачты по принуждению тонны прибитых гвоздей подменяла фальшборт. Карма хвасталась последним не разбитым окном в каюте капитана и колесами, что приводили в движение посудину.
Флин долго изучал ее, прячась за бочками. Клинт плюхнулся на одну из них и сунул палец в рану, пытаясь вытащить оттуда пулю.
Слыхал, кого с Горцами случилось? спросил морской гном, сидящий на мешках у пришвартованного рядом парохода. Толстяк ненароком прислушался.
С кем? переспросил второй хриплый гном, скидывая мешок в общую кучу.
Горцами. Ну эта семейка из Княжества. Вятослав у нас ещё на штурвале стоял.
Помню такого, устало отвечал ему гном, доставая папиросу из кармана. А разве иш их Горцами звали?
Талия их всех знает, отмахивался первый. Он достал из кармана на груди бронзовую пламенку, крутанул шестерню, прикурил и отдал второму. Тот подпалил папиросу и вернул механизм.
Кого случилось?
Порезали всю семью, выдал первый. Вята, женщину его и паренька малого.
Не помню, чтобы наемники за мелких брались, он выпустил две струи зеленоватого дыма носом.
В том-то и дело с ними не убийцы работали. Мне местный служитель брякнул, что вроде их какое-то животное порубило. Там, когда тела нашли, все попадали: горло с корнями выгрызли, а лица в клочья расцарапали чем-то мелким.