Следователем у Джефа-Владимира Гарца после побега в Берлине был английский офицер, слишком типичный, чтобы казаться настоящим. Но он был настоящий, его русский язык был настоящий, его подозрения тоже были настоящими.
Вот вы скажите мне, товарищ Гарц, что побудило вас, многообещающего хирурга, майора, популярного среди женщин мужчину бежать из Красной армии? Ведь вы рисковали жизнью, сэр? Я не понимаю, объясните мне, сэр? спрашивал он доверительно. Он облокачивался на спинку резного баварского стула, который выдерживал его тело без усилий прочно работали германские мебельщики, чудесные уроженцы гор.
Гарц не знал, что сказать, он понимал сложность ситуации, но с объяснениями у него не получалось. Он не мог сказать, что является авантюристом или там искателем приключений, не мог, и все. Ситуация его была сложной. Но как-то все обошлось. Его передали американцам, и их следователь, живой такой мужчина, говоривший на языке идиш, сумел Гарца понять. Или они поняли что-то про этого парня, одинокого безумного Володю Гарца из фронтового русского госпиталя, местечкового пацана, или сообразили, в конце концов, ну, кому он нужен, ну, какой из него секретный агент.
А-лопата, а не агент русской разведки. «А-лопата» так говорили в те годы в Эцрисроэль на сложной смеси русского, иврита и идиша, что значило: «да не несите вы чушь, никакого толка не будет, ничего у вас не получится». Иди, парень, езжай в Нью-Джерси молиться в свою синагогу и работать врачом, ты это умеешь. Американцы оказались людьми попроще, что ли. «Благословляешь Америку, парень?». «Конечно, благословляю, о чем речь». На том и порешили.
Нафтали залез в кабину одним движением рук и спины. Он накинул капюшон на голову, достал угольный карандаш и обвел глаза черными жирными страшными кругами. Хези молча сбоку смотрел за его действиями с испугом. Нафтали нарисовал себе и усы, и некое подобие бородки, такая широкая черная полоса посередине подбородка, с ума можно сойти совсем другой человек. Непонятный и жуткий, живущий в ночи по своим правилам и законам мужчина. Хези покачал головой и как-то успокоился, увидев Нафталия таковым. «Может, еще и обойдется все», решил он неожиданно для себя.
Нам нужна другая машина, сказал Нафталий.
У меня есть еще «кармель» дома, сообщил Хези.
Вот-вот, то, что надо, сменим, ты деньги им приготовил?
При мне все.
Покажи.
Хези быстрым движением вытащил из кармана увесистый желтый пакет, в котором обычно отправляют книги в другие страны. Скажем, избранные произведения плодовитого, но скромного автора.
Нафтали оглядел конверт со всех сторон, не открывая его, и вернул хозяину. «Спрячь подальше», у Нафталия появилась совершенно другая повадка, он стал быстр, возбужден, решителен, опасен, ужасен. Человек из фильма ужасов.
А где встречаемся? Место вашей встречи где? спросил он.
В районе Гонен, у футбольного поля, возле Пата, знаешь?
Едем, но сначала меняем машину, на риторические вопросы Нафталий не отвечал. Мы должны быть на месте раньше них.
Хези кивнул, он полностью доверился этому совершенно незнакомому человеку с эффектной жуткой внешностью монстра из фильма ужасов какого-нибудь английского режиссера с больной психикой.
Приехали за 20 минут до срока. Хези поставил темно-синюю машину чуть в стороне, рядом с железными жалюзи гармошкой, опущенными до земли и прикрытыми решеткой. Горели два фонаря по углам вытоптанного до каменной поверхности футбольного поля. Ворота без сеток. Канавка вместо лицевой линии. Бетонный колодец, заросший вокруг мшистой травой. Подобие трибун в три цементных ряда. Переполненная мусором урна из витых металлических прутьев. Людям, конечно, все равно, где играть в любимый футбол, как играть: хорошо, очень хорошо, отвратительно лишь бы бегать за мячом, но общий вид, особенно в темноте, создавал впечатление тяжелое и даже безрадостное.
Нафтали натянул шерстяную шапочку на голову до бровей, скинув на мгновение капюшон. Затем он вернул капюшон на голову и возвратился в образ. Как-то этот образ не сулил никому ничего хорошего, пугал любого человека, это да.
«А что это у тебя?» спросил его Хези. Нафтали надел перчатки с суставчатыми толстыми пальцами и короткой цепочкой, прицепленной к плоской оловянной бите размером со сплющенное куриное яйцо. Все это внушало Хези, помимо надежды, какой-то ночной невыразимый ужас. Наконец он решился и сдавленным голосом сказал Нафталию: «Ты чего, ты их не очень там, они просто шпана дурацкая, не надо уж слишком». «Ты здесь не при чем, ничего не видел и не слышал, понял. Счет старый. У меня к ним особое отношение, очень давно уже. Мой отец говорит такую поговорку: «Меньше знаешь лучше спишь»», назидательно и мягко объяснил ему Нафталий. Он вышел из машины и немедленно исчез в темноте, сказав Хези: «Ничего не бойся, не нервничай, как только все кончится, сразу уезжай, на выезде на шоссе чуть притормози, и это все, отдай им деньги и отойди на шаг назад». «Я это сделаю», ответил Хези, как будто отчитался старшему офицеру.