Я отдернул руку и подождал какое-то время, но ничего так и не произошло.
Тени смешались; откуда-то из дальнего конца коридора в зал струился дневной свет, хотя я не видел его источника.
Мне пришлось ползти и извиваться, пробираясь между мраморными ногами, подобно тростниковой крысе в густой траве, и именно тогда я с удивлением обнаружил, что все это: и скульптуры, и сам коридор, и зал, в который он выходил, – было вырезано из единого каменного монолита.
Это было уже слишком. Мне показалось, что я схожу с ума. Я прилег отдохнуть между стопами гиганта, ожидая, пока у меня прояснится в голове.
Издали донеслосьтук-тук-тук – молоток скульптора стучал по резцу. Я начал пробираться в том направлении, но дело шло с трудом, много раз мне приходилось сворачивать в сторону или даже возвращаться обратно, так как звук шел то с одной стороны, то с другой. Зал оказалсягромадным . Для того, чтобы выдолбить его в камне, должно быть, понадобились столетия. Стук молотка по-прежнему раздавался с разных сторон. Тени удлинялись. Я неподвижно лежал в темноте, а вокруг меня непрерывно стучали молотки. Я так и не смог заснуть, хотя пролежал не один час, рассматривая звезды сквозь стеклянную крышу.
Во тьме, я был уверен в этом, статуидействительно двигались – их каменные руки, ноги, шеи скрежетали, когда высившиеся надо мной монстры приглушенными голосами совещались между собой на тайном языке камня.
Я прижался к колючей спине получеловека-полузверя в ужасе от того, что меня могут раздавить двигающиеся статуи.
Стук молотков не умолкал.
Возможно, я ненадолго заснул, и мне приснилось, что надо мной стоит мой отец Ваштэм в своей белой мантии и серебряной маске.
– Этот путь не для тебя, Секенр , – сказал он.
– Почему? – едва слышно шепнул я, опасаясь гигантов над головой.
– Ты нетерпелив. Так же, как и я.
Постепенно тьма поредела, обратившись в серый сумрак. Отца со мной уже не было. Напрягая зрение, я снова попытался рассмотреть грандиозные фигуры каменных колоссов, вырисовывающиеся в полумраке.
Я встал, страшно замерзший, голова у меня кружилась, раненая нога так болела, что я едва мог стоять, но все же я настойчиво стремился все дальше и дальше, ползком пробираясь по спине гигантского крокодила. Когда я добрался до его головы, стук молотка неожиданно усилился – теперь он раздавался непосредственно справа от меня. Там, в лабиринте из каменных торсов, рук и ног, между двумя нахохлившимися орлами, стоял старик с белыми, как мрамор, волосами, одетый в измятый белый рабочий халат и рваный кожаный фартук, с молотком в одной руке и резцом в другой – он вырезалдверь в необработанной дальней стене.
Какое– то время понаблюдав за ним, я так и не понял, почему он тратит столько времени на отделку -гирлянду из роз и листьев – вместо того, чтобы поскорее закончить саму дверь.
Я бы на его месте в первую очередь сделал на гладком прямоугольнике двери ручку и петли, чтобы как можно быстрее открыть ее.
Я долго взирал на него с благоговейным трепетом, но вдруг что-то словно толкнуло меня: беги, беги отсюда прочь, иначе будет поздно. (–Держи себя в руках! – возмутилась Лекканут-На. Мне показалось, это место заинтересовало ее гораздо больше, чем всех остальных.) Внутри меня уже встрепенулись встревоженные отец с Орканром.
Я подобрался поближе, откуда было прекрасно видно, как летят осколки камня, слышно, как они ударяются об пол.
Но скульптор ненадолго пропал из поля моего зрения – его закрыла от меня статуя сидящего бога с лошадиной головой, а когда я обошел идола, его уже нигде не было.
Я потрогал дверь рукой, восхищаясь тонкостью изысканной резьбы, но не только не смог открыть ее, но и не нашел даже зазора между ней и стеной – уж не знаю, был ли он там вообще.