Но небо мгновенно потемнело, словно солнце закрыли гигантскими ставнями. Рассерженный юноша поднял взгляд. Он прокричал слова вызова и поднял руку, чтобы сотворить знак.
Он проклял Луну, плывшую в одиночестве в беззвездном небе, и у него на глазах Луна стала убывать, съеживаться, превращаясь в уродливое, деформированное лицо с черным ртом, широко раскрытым в крике боли.
Юноша оттолкнул от себя возлюбленную, с криком вскочил на ноги, Луназакричалав ответ , и ее ужасающий голос, заполнивший весь мир, пародировал его собственный голос, и даже лицо луны стало чудовищной карикатурой на его собственное лицо.
Он снова закричал и упал на колени. Боль была подобна ожогу. Его лицо плавили, медленно придавая ему другую форму, а он ничего не мог с этим поделать. Секенр-внутри-другого кричал на языке Страны Тростников, а я-который-был-не-я ощущал, как под пальцами, которые не в силах помешать этому, кожа, мышцы и кости плавятся подобно воску, как удлиняются лоб и подбородок.
Он в последний раз повернулся к своей возлюбленной, крича и умоляя, и в этот момент я впервые увидел прекрасное бледное лицо женщины с длинными черными волосами – ее глаза были широко раскрыты, руки подняты вверх, чтобы отгородиться от него, и она кричала, кричала…
Неожиданно я проснулся – моя голова съехала со стопки книг, больно стукнувшись о стол. Вокруг царила кромешная тьма, и какое-то мгновение я не мог понять, где нахожусь. Затем руки нащупали погасшую лампу, и я вспомнил, что сижу в библиотеке. Я спустился с высокого табурета и немного постоял, вцепившись в край стола в ожидании, пока кровь прильет к моим затекшим и онемевшим ногам.
Захватив лампу с собой, я поковылял обратно в лабораторию, раздул там угли в жаровне и вновь зажег лампу.
Пол у меня под ногами по-прежнему был теплым. Топка еще не остыла. Убывающая, но еще почти полная луна лила свой свет в окно, оживляя фигурки людей, зверей и птиц, ярко вспыхивавших синим, зеленым, золотистым.
У меня за спиной зашуршали шаги.
Я волчком развернулся на месте. В дверном проеме напротив меня стояла одетая в белое женщина, прекрасная, белокожая, с длинными темными волосами.
– Где мой возлюбленный? – спросила она на каком-то незнакомом языке, который я только-только начал понимать. Слова сами поднимались у меня в сознании, как пузыри со дна тихой заводи. Без сомнения, это был родной язык Луны, чьим истинным именем было Декак-Натаэ-Цах, который когда-то жил вместе с этой женщиной в далекой высокогорной холодной стране. А теперь его мысли и воспоминания смешались с моими – новый оттенок боли замешанный в общую палитру красок. Но он был отдален от меня двойной дистанцией. Я ведь даже не убивал его. Это сделал Орканр, завладевший телом Секенра. Так что Луна-внутри-Орканра-внутри-меня открывался мне очень медленно, и его родной язык всплывал в моем сознании постепенно, слово за словом.
– Где мой возлюбленный? – повторила женщина. – Этой ночью я пришла к нему, как приходила в такие ночи все эти годы, а он никогда не забывал встретить меня.
Она протянула ко мне сморщенную руку мумии, поразительно контрастировавшую с совершенно не тронутым годами лицом.
– Госпожа, – ответил я ей на древнем языке мертвых, так как теперь я знал, что эта женщина уже давно умерла и возвращалась лишь во время убывающей луны благодаря магии ее любовника-чародея. – Госпожа, он не сможет встретить вас ни этой ночью, ни любой другой. Ибо теперь он покинул мир живых так же, как и вы.
Опешив, она отступила и прошипела:
– Онеще здесь. Здесь все наполнено его духом.
– Госпожа, – обратился я к ней. – Позвольте мне проводить вас, так как я знаю дорогу в царство Сюрат-Кемада, где приготовлено для вас место, где вы и будете ожидать прихода вашего возлюбленного. Отправляйтесь туда.