Ее лицо было выжидательно устремлено в сторону двери, зрачки слепых глаз беспорядочно двигались, словно прорицательница пыталась осмотреться. Она протянула к Киннитан руки. Девушка колебалась: слишком уж пальцы прорицательницы походили на когти.
– Это ты, дитя? Та девушка? – спросила Мадри. Киннитан оглянулась, но Криссы в комнате уже не было. – Да, это я, мать Мадри, – отозвалась она. – Возьми мои руки.
– Вы очень добры ко мне…
– Тихо! – сказала та.
В ее голосе не было злости – так предупреждают неразумное дитя, что тянется к открытому огню. Холодные ладони прорицательницы сжали пальцы Киннитан.
– Мы еще ни разу не отправляли никого в обитель Уединения, но Раган говорила мне, что ты необычная девушка. – Мадри покачала головой. – Знаешь ли ты, что все это когда-то было нашим? Суригали была главой Улья, а Нушаш – ее робким супругом.
Киннитан не имела понятия, о чем говорит мать Мадри, да и день у нее выдался длинным и беспокойным. Она лишь молча стояла перед старой женщиной, а та сжимала ее пальцы. И вдруг замерла, как бы прислушиваясь. Лицо ее обратилось вверх точно так же, как повернул лицо автарк, решая судьбу несчастного, позволившего себе кашлять в его присутствии. Руки прорицательницы делались все теплее и наконец стали совсем горячими. Киннитан с трудом подавила желание вырваться из этих цепких пальцев. Испещренное морщинами лицо вдруг обмякло, беззубый рот широко открылся, словно в испуге.
– Именно такого я и боялась, – сказала Мадри, выпуская руку Киннитан. – Все очень плохо. Очень плохо.
– Что? О чем вы говорите?
Неужели прорицательница увидела ее судьбу? Будущий муж убьет ее? Он уже избавился от множества предыдущих жен!
– Перед бурей летает птица. – Мадри говорила так тихо, что Киннитан с трудом разбирала слова. – Ей больно, и она с трудом машет крыльями, но это единственная надежда. Надежда остается, когда пробуждается спящий. Старая кровь еще сильна. Надежды совсем мало… – Некоторое время она раскачивалась на стуле, потом замерла, повернув лицо к Киннитан. Если бы она могла видеть, взгляд ее был бы пристальным. – Прости, я устала. Мы почти ничего не можем поделать, поэтому нет смысла тебя пугать. Ты должна помнить, кто ты. Это все.
Киннитан не знала, как обычно ведет себя мать Мадри, и прорицательница сильно испугала ее.
– Что вы имеете в виду? – спросила девушка. – Что я должна помнить? Что я – сестра Улья?
– Помни, кто ты. А когда клетка распахнется, ты должна улететь. Второй раз ее не откроют.
– Но я не понимаю!..
В комнату заглянула Крисса:
– Все в порядке, мать Мадри?
Пожилая женщина кивнула. Морщинистой ладонью она в последний раз прикоснулась к руке Киннитан и отпустила ее.
– Помни. Помни, – повторила прорицательница.
Киннитан изо всех сил старалась сдержать слезы, когда старшая послушница передавала ее солдатам. Джеддин молча смотрел на девушку. Теперь он должен был проводить молодую невесту под защиту прочных стен обители Уединения.
12. СПЯЩИЙ В КАМНЕ
ДОЛГИЙ ДЕНЬ
Что упало на землю с небес?
Что сверкает, как слеза, как алмаз?
Может быть, это звезды?
Из «Оракулов падающих костей»
Чет смотрел, как Слюда и Тальк шлифовали каменную стену над могилой. Раньше он опасался, что Сланцы таят на него обиду, поскольку те были племянниками Роговика и, возможно, надеялись занять его место. Но они, напротив, всегда были готовы помочь. Сказать начистоту, команда оказалась просто образцовой, даже Пемза работал и почти не жаловался. Если что-то им не нравилось, они держали недовольство при себе, поскольку понимали: гробницу для принца нужно сделать вовремя.
В том месте, где стоял Чет, единственным источником света служили четыре каменных фонаря, недавно укрепленные на стенах.