Босоногие девушки ему нравились, и он с интересом узнал, что вольноотпущенницы, как и рабыни, тоже обуви не носят, если только не выйдут замуж за йомена.
Среди йоменов, наоборот, считается позором ходить босиком. Хотя йоменов в сословной иерархии ставят ниже купцов и кшатриев, богатый и уважаемый йомен вполне может с ними сравниться и, подобно старосте деревни Таугас, держать себя с безродным воином запанибрата.
Йомен и сам может стать кшатрием — то есть воином, который самостоятельно выбирает, с кем и против кого ему воевать. А простому крестьянину эта дорога закрыта. Если он возьмет в руки оружие, то превратится в разбойника.
Правда, иногда бывает трудно определить, где проходит грань между разбойниками и янычарами — наемниками на платной службе у рыцарей. Янычар и набирают чаще всего из разбойников и вообще из кого попало, включая вольноотпущенников, иноземцев и чужих крестьян, которых удалось переманить к себе на службу.
В табели о рангах янычары стоят гораздо ниже кшатриев и оруженосцев, не говоря уже о рыцарях.
Ниже янычар — только латники, которых благородные рыцари набирают из собственных крестьян. Ну и гейши, конечно, но их баргауты и за воинов не считают, хотя они-то как раз — лучшие воины из всех.
Что касается оруженосцев, то в эту касту входят младшие дети рыцарей, а также кшатрии, мечтающие о рыцарском титуле.
Именной меч, титул и поместья достаются обычно старшему сыну рыцаря, и только если у рыцаря нет детей мужского пола, наследником может стать его младший брат.
Тем же, у кого такой надежды нет, остается один путь — поступить в оруженосцы и ждать удачи.
Если рыцарь в поединке, объявленном, как «бой до полной победы», завладеет именным мечом соперника, то по обычаю он должен отдать этот меч своему оруженосцу, и тот становится рыцарем.
С другой стороны, если король наделяет рыцаря новыми землями, тот должен поделиться ими с оруженосцем. А благородный воин, который владеет землей с благословения короля, получает право выковать рыцарский меч и просить его величество дать ему имя.
И те же права возникают у безродного кшатрия, если он, смирив гордыню и оставив мысли о свободе, идет в услужение к рыцарю на правах оруженосца.
Но у кшатрия есть и другая возможность. Как свободный воин, он может вступить в бой с кем угодно — хоть с самим королем.
Рыцарь вправе уклониться от боя с безродным воином и натравить на него оруженосца, гейш или янычар. Но если рыцарь примет бой или сам его начнет и, проиграв, живой или мертвый, отдаст сопернику свой меч, то кшатрий вместе с мечом унаследует титул и владения поверженного рыцаря.
Именно это и случилось с Романом Барабиным. И хотя некому было подтвердить, что поединок между ним и Гинневаром Дорсетом был честным и справедливым, клятвы на Книге Друидов оказалось достаточно, чтобы Барабин превратился в полноправного барона Дорсета, спутника и должника самого короля Гедеона.
Во дворе замка истребителя Народов ждал весь его отряд. Боевые гейши, благородный рыцарь Кентум Кан с новым оруженосцем и четверо бывших пленников, потерявших именные мечи и оказавшихся на положении кшатриев.
Один из них, самый молодой, при виде Барабина направился к нему и, опустившись на одно колено, произнес:
— Доблестный рыцарь! Я, кшатрий, недостойный упоминать имя моего рода, меч которого я оставил врагу, прошу милости и снисхождения. Я хочу служить вам и в бою быть с вами рядом, носить ваше копье и беречь ваши доспехи.
Барабин не знал, что на это ответить, но Эрефорше шепотом подсказала ему:
— Коснись Эрефором его плеча и скажи: «Иди за мной, оруженосец, и да не разлучит нас ничто кроме гнева или милости небес».
— Где остальные? — спросил Барабин, окончив ритуал.