— Почему проклятой? — не понял Барабин.
В русском языке значение этого слова зависит от того, где поставить ударение. Но в местном языке, как и в правильном английском, такого различия не было. Слово «дамнет» могло означать как место, на которое кем-то наложено проклятие, так и место, которое говорящий проклинает сам.
Но судя по всему, Сандра имела в виду первый вариант — тот, что по-русски звучит с ударением на «о».
— Таугасу теперь не будет жизни от аргеманов, — сказала она. — Черный Ингер никогда не простит нам «Торвангу».
И тут Барабин в полной мере осознал, что его героическая акция с угоном драккара и его благородный жест с освобождением пленниц имеют и оборотную сторону.
Страшно подумать, что будет с женщинами деревни Таугас, которых он, Роман Барабин, заставил ворочать веслами на «Торванге», если Ингер из Ферна вернется.
А если даже и нет — все равно хорошего мало.
Аргеманы непременно отомстят за своего короля. И первым объектом мести будет Таугас.
Странно только, что другие крестьянки даже словом не обмолвились об этом, когда Роман возвращал им свободу.
Возможно, они просто не привыкли думать о таких вещах. Или первая красавица деревни Сандра сон-Бела была умнее их всех вместе взятых.
А может быть, эту мысль ей ночью подсказал король.
Идея, конечно, несуразная — неужто у короля дел других нет, кроме как разговаривать с гейшей о политике. А с другой стороны, чем черт не шутит.
Эта Сандра, пожалуй, и немого разговорит. А в крайнем случае — заласкает до полной потери ориентации во времени и пространстве.
Как уж там она ласкала короля — этого Барабин не знал, но сам он не потерял ощущение реальности, только призвав на помощь всю свою недюжинную силу воли.
Снаружи за массивной стеной башни собирались в поход воины баргаутского короля, и по звукам, долетавшим через незастекленные окна-бойницы, Барабин мог следить за тем, как идут у них дела. Он не хотел безнадежно опоздать — но это ему и не грозило.
Рабыня меча Эрефора была начеку и не позволила бы своему повелителю опозориться перед всем войском.
Когда она постучала в дверь, Барабин был уже одет, а Сандра сон-Бела оставалась обнаженной, и теперь было вообще непонятно, как с этим быть.
Бывшие пленницы, еще вчера получившие одежду, до сих пор оставались в замке и потянулись в сторону Таугаса только вслед за королевским обозом. Была выделена одежда и для Сандры, поскольку она тоже считалась крестьянкой. Но в эту ночь она сама сделала выбор и была теперь такой же рабыней, как Наида или та же Эрефорше.
Правда, о рабынях меча Эрефорше позаботилась особо в полном соответствии с приказом хозяина. Ей ведь было сказано принять от барона Бекара оружие, доспехи и снаряжение для Истребителя Народов и всех его бойцов. А рабыни меча вне всякого сомнения проходили по разряду бойцов.
Поэтому Эрефорше предстала перед господином в новой тунике и перевязи, с коротким мечом в простых ножнах и в изящном шлеме. Выглядела она не хуже, чем тогда, когда Барабин увидел ее в первый раз — при въезде отряда майордома Груса в деревню Таугас.
Ноги ее, правда, оставались босыми, но этому было свое объяснение. Рабыни вообще не должны носить обувь, если на то нет специального приказа хозяина, а хозяина не поймут, если он отдаст подобный приказ без уважительных причин.
Уважительной причиной считается необходимость выдать рабыню за свободную женщину, а также холодная погода, когда, выгоняя рабыню на улицу босиком, запросто можно ее лишиться, ибо лечить воспаление легких с гарантией успеха умеют только друиды, которые охотно соглашаются врачевать королей, но крайне редко снисходят к недугам невольников.
Барабин не имел ничего против этого правила.