Потом даже долго смеялись, перешли в другое место, встретили знакомых девчонок, ещё смеялись и выпивали. Юра угощал.
Утром Костя рано встать не смог. Он проснулся поздно, чувствовал себя плохо. Благо дома никого не было. Он долго валялся в постели, потом встал, долго пил воду прямо из чайника, долго отмокал в ванне. Потом он побрился, оделся и собрался выйти.
Костя вышел из дома в полдень. За ночь приморозило и стало скользко, но снег не падал и студёный воздух был приятен, прозрачен и лечебен. Костя вышел на набережную и остановился. В лобби бар гостиницы он идти не мог. Он понял, что не решится туда зайти. И даже не из опасения встретиться со Скачковым В.Н., а просто из-за того, что ему отвратительно неприятно будет вновь попасть туда, где ему было так не по себе, где у него в туалетной кабинке так сильно потела спина, и так билось сердце. Отчётливо вспомнились пять сотенных долларовых купюр, фантик от жвачки, фотография с детьми и новогодней ёлкой… Вспомнился хриплый голос, белый махровый халат и тощенькая брюнетка… но деньги вспомнились острее всего.
Костя стоял и так же, как накануне, не знал, куда ему податься. Не понимал, кому ему можно и нужно позвонить, с кем поговорить… Ещё он не понимал, как сделать так, чтобы забыть эти деньги, и что нужно предпринять, чтобы о них не жалеть…
Он стоял на набережной и очень остро понимал, что не знает, что ему делать, понимал, что не понимает, как со всем этим справиться, и ещё Косте было отчетливо ясно, что он не скоро это поймёт…