Иван с досадой утер пот со лба. Видно было, что он волновался и вновь переживал недавние события. Его никто не перебивал, и он продолжил с горящими глазами:
С нами никто на связь не выходил. Слова «Держитесь!», «Слава Украине!» и всё! А мы хотели достучаться до власти, чтобы корабли не бросали на произвол судьбы. С тем, чтобы нас либо вывели, либо дали другой внятный приказ, но нас бросили. У нас заканчивалась вода и провизия, а из Киева не поступало никаких указаний! Мы так долго не могли тянуть. Мы были в безвыходном положении. Что говорить, 25 марта был захвачен заблокированный в Донузлаве последний тральщик «Черкассы». В Севастополе не осталось военных кораблей под украинскими флагами. И вот я здесь! Я вернулся.
Отменный самогон, ветчина и пирожки с абрикосами лишь только отчасти скрашивали рассказ Ивана. Глаза его светились болью. Мы многого не понимали, но обида за безразличие и пораженчество были написаны на его лице. Это была правда украинцев, крымчан, русских, но истину в последней инстанции никто не знал, а может, ее и не существовало, так как резали по живому.
В Харькове все начало разваливаться. С работой стало неважно. Предприятия закрывались, шли массовые сокращения, а Ваня надеялся продолжить службу. Ему клятвенно обещали, что он не пострадает, если вернется.
Приехали корреспонденты из местной газеты «Время» бывшей «Красное знамя». Взяли интервью и расписали, какой он герой. Он не говорил про Рашку гадостей, им это не нравилось, но все равно он был герой. Что-то они потом просто дописали за него. Ваня прочитал и с досадой плюнул:
Щелкопёры, сволочи!! У меня же там друзья остались!
Из газеты только и вырезал что портрет. «Фейс» получился что надо. Он там такой веселый. Когда пришел, и когда его так встретили. Конечно! Но потом не заладилось. Работы не было. С трудом его все же удалось пристроить на ржавую посудину, буксирный катер «Новоозёрное» и то через одного старинного товарища отца. Это было счастьем, хотя конечно в деньгах и во всем остальном, он потерял и еще остался без жилья. Но так получилось, что обещали много, а потом сказали: «Ну, ты же видишь, что, творится, мы не виноваты. Кто же знал!».
Помню прощальный вечер. Отец затяжелел от выпитого, и мама пошла его укладывать. На веранде мы на время остались одни с Иваном.
Жили же нормально: работа! сыты, одеты, обуты, газ дешёвый, говорил брат, правда, вокруг жулье, но где его нет.
Безнадёга была полная! горячо убеждал я его. Единственная надежда оставалась, что после подписания ассоциации, Янукович будет вынужден начать нужные реформы. А когда она рухнула случился Майдан. От безнадёги он произошел, а не из-за чего другого. А в целом коррупция, Янукович тормоз! Был бы другой президент
Брат смотрел на меня, и лицо у него было каменное, холодное, и я чувствовал себя виноватым и маленьким.
При чем здесь Янукович?! возражал он. Если бы Яника на фонаре повесили страна бы гуляла, счастья прибыло?! безрадостно и горько спрашивал Иван. Считаешь после него пришли кристально честные?!
Это был удар под дых! Так случилось. Что после драки кулаками махать. Не зря говорят: «Срать и родить нельзя, погодить!».
Ваня, ни о чем не жалей! торопился выговориться я и чувствовал, как кровь приливает к лицу от переживаний и выпитого.
Посмотрим! неопределенно и хмуро говорил брат.
Точно, поверь!!
Хорошо тебе говорить! опять бросал он и смотрел на меня так, как будто я был в чем-то виноват.
Я не готов был продолжать разговор, спотыкач давал о себе знать. Я твердо верил, и это было главное, брат потом поймет, что я был прав!
Иван уехал работать на свою ржавую посудину. Стычки на юго-востоке разрасталась. Донецк, Луганск, Горловка, Славянск, Краматорск. «Майдановцы» пока выжидали и осторожничали. Путин взял разрешение на военные действия, и все гадали что будет. Но Рашка молчала, нависнув огромной глыбой на востоке, а ожесточение росло. Зуб за зуб! Люди шли стенка на стенку. Что вчера казалось невозможным, стало обыденным. Убить? Запросто. И с обеих сторон. Не конфликты война замаячила на горизонте. В это не верилось. Но какая война без солдата Наш Червонозаводской район тоже забурлил.
Пошла шумная патриотическая трескотня по телевизору и в печати: говорили о целостности Украины, о Родине, о долге, о коварных «москалях», и неминуемой катастрофе, которая стоит у порога, и почти сразу объявили призыв.