.." "Что этоя? Совсем уж рехнулась?
Вовсе одичала? -- остепенилаона себя. -- У него ж с ногой,видать, совсем
неладно,неможетгрубыемилицейскиесапогиносить..."Леркапокорно
зачастила ногами позади мужчины, и у нее тоже начали почирикивать сапоги.
--"Кудаты?" -- хотела она запротестовать,запоперешни- чать, когда
Сошнинсвернул от кладбища к спуску, ведущему в железнодорожный поселок, но
он жезаорет, непременно заорет: "Домой! Нечего шляться по чужим углам!" --
и потом у них там, в седьмом доме, -- поминки, может, помочь надо тете Гране
и Викторине Мироновне. Да мало личто -- дни у него трудные, хлопотные были
последние, и работа сСыроквасовой, и какие-то хулиганы на него нападали --
все-то нанего кто-нибудьнападает, ивообще живет он все времякакой-то
напряженнойжизнью.Зачем так? Сколькосвежихмогилна новомкладбище?
Черно.Акладбище-тоосеньюлишьприбавленоиоткрыто.Зачемлюди
укорачивают себе жизнь? Зачем торопят друг дружку туда? Надонаоборот. Надо
как-то совместно преодолевать трудности, надо мириться с недостатками...
--Тебягденосит? --зашипеланаЛеонида тетя Граня,как только
брякнула за нимгиря в седьмомдоме.-- Второй черед надо садить за стол,
каки-то ветераны затесались, пробуют песняка драть...
-- Я-то тут при чем, тетя Граня?
-- Забирай их! Выметай! Чтобы людям не мешали...
-- Я не служу в милиции, тетя Граня.
-- Ну дак че? Кому-то надо все одно наводить порядок! Хозяин-то наелся,
никово видеть и слышать не хочет, по мамочке горюет.
Тетя Граня отчего-то была непривычносердита, почти зла. Скорей всего,
отработы вДомеребенка. Судьбыижизни детей, исковерканныеещепри
рождении дорогими мамулями и папулями, наверное,не очень-то рассиропливают
сердце, они ожесточают даже таких святотерпцев, как тетя Граня. Однамамуля
совсемужхитрорешилаизбавитьсяотсосунка--засунулаегов
автоматическуюкамерухранениянажелезнодорожномвокзале.Растерялись
вейскиеломовцы,--хорошо,чтовсегдаивсюдуунаснайдется куча
специалистовпо замкам,иодин матерый домушник,жившийпо соседствус
вокзалом, быстро открыл сундучок камеры, выхватил оттудова сверток с розовым
бантиком,поднял егоперед негодующей толпой. "Девочка!Крошка-дитя! Жись
посвящаю! Жись!Ей! -- возвестил домушник. -- Потомукак...А-а, с-су-ки!
Крошку-дитя!.."Дальшеговорить этот многаждысудимый, ловимый, садимый
страдалецне смог. Его душили рыдания. И самое занятное -- он действительно
посвятилжизнь этойсамой девочке,обучился мебельномуделу,трудился в
фирме"Прогресс",гдеи отыскалсебесердобольную жену,и такони оба
трясутся над девочкой, так ее лелеюти украшают, так ли ей и себе радуются,
чтохотьтожевгазетуо них пишизаметкупод названием"Благородный
поступок".